К нам приехали цыгане. И прямо “шумною толпою” расположились на огромном поле, где обычно пасутся лошади, напротив заправочной станции (на снимке). А что? Удобно. И City рядом, и залив. И добраться до них легко из любой части города.
Они припарковали свои автомобили, прибили доску с надписью “Gypsy” и написали на ней часы работы. Из надписи следовало, что стоять они будут три дня, которые выпадают, конечно, на выходные, и работать будут с утра и до заката. Цыганами работать.
На самом деле они никакие не цыгане, цыган в Новой Зеландии нет. Ну, может и есть, отдельные, но группы такой этнической нет.
И эти ребята, с виду просто типичные новозеландцы, чаще всего выглядят, как европейцы, хотя в редких случаях это могут быть также люди других национальностей.
На самом деле они хиппи, которые выпали из машины времени, да и затерялись на дорогах Новой Зеландии с 70-х годов прошлого века. Они разного возраста, молодые и не очень…
Они и одеты, как хиппи, и выглядят, как хиппи. У них непонятный для нас образ жизни. Мне он кажется полным приключений. И еще, мне кажется, что они все состоят в Партии зеленых.
У этих gypsy необычные автомобили. Это такие сказочные деревянные дома на колесах, невероятной формы, с трубой, с дверями и окнами (на снимке). Кабина обычно выглядит в стиле ретро. И весь дом в стиле ретро. Причем, это не декорации, они ездят!! Я их видела, как они около магазинчиков паркуются. Мне остро хочется посмотреть, что же там внутри, что за жизнь, но мне неловко попросить их об этом.
Все выходные на поле праздник, музыка, гирлянды, шары, запах кофе. Все окрестные районы приезжают сюда. За Атмосферой. Ну и вообще, интересно. Тут и жонглер, и фокусник, и гадание на картах таро, здесь продаются такие необычные украшения – от фенечек, до серебряных серег в стиле бохо, и платья длинные бохо. А еще сосиски в тесте, кофе, какой пожелаешь, мороженое, сладкая розовая вата, воздушные шары, попкорн. Дети все это обожают, они носятся по полю от палатки к палатке. Еще обязательно будут маленькие собачки, которых никому в голову не приходит дрессировать.
Gypsy, я полагаю, – это не просто образ жизни, это коммуна, в которую входят семьи и друзья. Они, как бы сказать…, такие экологичные что ли…, очищенные, как бы без кожи. Добрые, спокойные, радостные, как дети.
Мы приходим каждое лето в этот “табор”. Мне нравятся их автомобили. Воображение тех, кто их сделал, безгранично, машин много, штук 12, они огромные.
И я, проходя мимо них, вглядываюсь, ищу – вдруг встречу Доминик. Она, наверное, изменилась, и мы друг друга не узнаем…
И тут же я понимаю, что нет, она совсем не похожа на этих gуpsy. И если ее сюда занесет, то другими ветрами.
Я нашла ее по объявлению в газете лет 15 назад. Объявление было таким: ”Даю уроки английского языка. $12 в час. Телефон…”. Мне подошло. И цена, и район. Мы встретились в небольшой пристройке огромного дома. Зима, пасмурно, и хотя дом хороший, добротный, но как водится в Новой Зеландии, холодный.
Доминик совсем молодая новозеландка, стройная красивая шатенка, с голубыми глазами. То, что она никакой не учитель, это я поняла сразу. Ну, я и не рассчитывала на другое – за $12-то долларов.
Мне было достаточно, что мне нужно было с ней час активно общаться, а ей меня терпеливо поправлять. Я уже работала к тому времени, а язык мой двигался очень медленно, и мне это мешало очень.
Мне открылся вместе с Доминик целый мир. Я узнала, что ей всего 32 года, а у нее уже есть дочь 16 лет. Милая прекрасная девочка. Доминик пришлось уйти от родителей вместе с ребенком, и каким-то образом она попала в коммуну, которая стала ей родной семьей. В коммуне было человек 18, не могу сказать точно. Все жили в этом огромном доме. У Доминик с дочкой была отдельная комната. В коммуне был лидер. Крупный спокойный мужчина лет 50-ти. Еще там были женщины, мужчины разных возрастов и дети. Причем, дети не в коммуне рождались, а приходили с мамами или папами, как Доминик с дочкой.
Это не была семья каких-то мормонов, нет. Новозеландцы бы об этом без колебаний сказали, – тут не принято делать из этого тайну. Но это была такая команда, состоящая из людей, с которыми что-то произошло, и они остались одиноки или совсем без поддержки. Некоторые из них имели вполне хорошие профессии, типа юрист. Каждый вносил свою лепту в коммуну.
Они вместе садились ужинать в одно время, они готовили по очереди. Кто-то работал, кто-то занимался детьми. Вместе наводили порядок в доме, кстати, чисто всегда было очень.
В пристройке, где мы занимались, была еще комната с sunbath – солярий такой, я там иногда загорала за $5. А на двери нашего “класса” была надпись “phypnotherapist” (специалист по гипнозу). Им был “начальник” коммуны. Иногда, на уроках, мне приходилось Доминик задавать неудобные вопросы, типа “А почему тут в рассказе has been, а тут уже was?”. Доминик смотрела на меня удивленно: ”Как почему? Потому”.
Потом я бросила задавать ей эти дурацкие вопросы, и наши уроки свелись к разговорам о жизни, о разнице культур – мы были интересны друг другу.
Я узнала, что дочка ее учится в школе все это время дистанционно. По интернету тогда не учили. Экзамены сдавала, как все дети, и училась хорошо. Кто помогал? Не Доминик, конечно. Я полагаю, она сама не смогла закончить школу. Учителем был Начальник. Мне он казался человеком строгим и справедливым.
В коммуне были удивительные отношения. Однажды я пришла на урок, а полкоммуны уезжали к друзьям на несколько дней в другой город. Я умираю без личного пространства, мне без него, как без воздуха. Я бы обрадовалась, я бы прыгала до потолка! Что людей меньше, что свободы больше.
Но они так тепло прощались, так долго все обнимались. И слезы стояли в глазах. И так искренно. Те, кто остались, не прыгали и не радовались, а грустно вернулись в дом. Помню, что меня это поразило – как другой уровень человеческих отношений.
А еще Доминик обладала талантом, у нее был прекрасный голос. И пение – то был ее основной заработок для коммуны. Пела она с группой в ресторане. И это не так просто в Новой Зеландии, получить такую работу. В ресторанах, конечно, никто не танцует, здесь ресторан – это место, где едят и общаются, и, если есть хорошая музыка, то слушают музыку.
И однажды она пригласила нас на свое выступление. И помню, как я на нее другими глазами посмотрела. Талант всегда вызывает во мне изумление. Вот как так? Мы общаемся, смеемся и говорим о всякой чепухе, а в это время в человеке есть такая тайна, дар от Бога. Спрятан в ней.
Уроки наши закончились, как только потеплело. “Мы уезжаем”, – сказала Доминик. “А твой бойфренд?” (у Доминик был бойфренд, он играл в ее группе). Она улыбнулась: “Мы все вместе весной разъезжаемся, а возвращаемся, когда холодает. Мы же бродячие артисты”.
Так я узнала, что они, оказывается, бродячие артисты. Вы представляете? Я о таком раньше и не слышала. И Доминик не упоминала.
Все лето Доминик с группой ездит по городам Новой Зеландии, они выступают в ресторанах и барах. Но к зиме все члены коммуны, как птицы, собираются в одном месте, снимают большой дом, как сейчас. И вот такой образ жизни они ведут многие годы, рассказывает Доминик.
Представляю, сколько у них эмоций, когда они встречаются после летних каникул. Мне школа вспомнилась почему-то. “А вы вернетесь?” – спрашиваю. “Не знаю, – обнимает меня Доминик, – возможно нет, не сюда. Мы всегда снимаем разные дома, нам важно, чтоб большой”. Я так рада, что встретила тебя, звони мне!” – снова тепло меня обняла.
В моем телефоне до сих пор ее номер. А вдруг у нее все тот же телефон? А вдруг они вернулись. Хочу позвонить каждую зиму и не решаюсь.
Татьяна Аксенова-Хошева