С этим городом на 69 параллели, с этим самым крупным заполярным городом в мире, связаны лучшие воспоминания моей молодости. Конец 70-х, мне уже за 30, работал над диссертацией, в Норильске бывал раз в 2-3 месяца, хотя до этого времени я даже не знал о его существовании – настолько он был засекречен. Дело в том, что тема моей диссертационной работы была связана с нейтронно-активационным анализом различных материалов на содержание металлов платиновой группы. А Норильск и «поместили» на месторождении медно-никелевых руд с самыми большими в мире запасами сопутствующих платиновых металлов и построили здесь гигант Заполярья – Норильский горно-металлургический комбинат. Платиновые металлы извлекают здесь в едином технологическом процессе попутно с основными металлами – медью и никелем, но поскольку их суммарная извлекаемая стоимость сопоставима со стоимостью основной продукции, очень большое значение имеет контроль поведения платиновых металлов на разных переделах технологического процесса. И для надежного контроля за их содержанием в Норильске был специально построен исследовательский ядерный реактор – основа наиболее чувствительного в то время нейтронно-активационного анализа. Так что моя диссертационная работа оказывалась более чем в русле политики руководства комбината. Так я оказался связанным с этой жемчужиной Севера – заполярным Норильском.
Этот город я полюбил с первой же поездки в 1975 году. Норильск, по крайней мере, старая его часть, напоминал мне полюбившийся на всю жизнь Ленинград. И это не удивительно – ведь проектировали его и строили ленинградцы, которых в 30-40 годах нагнали сюда огромное количество. Об интеллектуальном уровне специалистов, «сидевших» в Норильске, свидетельствует такой пример. В 1943 году, накануне Курской битвы, Норильск, дававший стране никель для броневой стали, остался вообще без дизельного топлива – всю ушло на битву. Его всегда не хватало, а тут еще немецкие подлодки оседлали транспортные пути по Северному Ледовитому океану. А Норильск со своим никелем был крайне нужен стране, ведь никель – это важнейший компонент танковой брони. Так вот, эти самые норильские «зэки» умудрились за несколько недель спроектировать, изготовить и запустить установку для получения дизельного топлива прямо в Норильске, благо и нефть, и уголь, и газ есть в этой жемчужине Заполярья. Я сам химик, я много работал с проектно-конструкторскими институтами и могу утверждать, что подобная работа сегодня потребовала бы не меньше года. А здесь: две-три недели – и проблема для всего этого промышленного конгломерата оказалась решенной. Уму непостижимо. И в голове не укладывается, что таких людей везли сюда зачастую даже без теплой одежды. А зачем? Ну, день другой этот полураздетый ЗЭК протянет, а там и другого привезут. Как-то во время одной из командировок мне довелось, будучи в гостях у моего хорошего товарища – норильчанина Виталия Яценко поприсутствовать на «мальчишнике» старожилов Норильска (кажется, это были майские праздники). А старожилы эти были крупного калибра: руководители отдельных подразделений комбината, в частности, был даже бывший главный юрист комбината. И я с ужасом слушал рассказы подвыпивших старичков о беспределе в этом уголке ГУЛАГа: побои, карцеры, настоящие гладиаторские бои между «политическими» (то есть «врагами народа», в официальной юридической терминологии тех лет – «социально далекими») и уголовниками (то есть «социально близкими» для режима). Совершенно невозможно было поверить в это мне, ставшему взрослым уже в годы хрущевской «оттепели». Но – старые норильчане не любят ругать те годы репрессий, говорят об этом только между собой, и в разговорах этих осуждение не «сталинского режима», как сейчас принято говорить, а совершенно конкретных людей. Люди эти, по мнению старожилов, просто «оборзели» от полученной ими власти над бесправными заключенными и от абсолютной безнаказанности.
Кстати, о природных богатствах жемчужины Заполярья. Мне довелось как-то лететь в Норильск из Красноярска (из Новосибирска тогда рейсов не было) на ИЛ-18 в ясный солнечный день Хорошо было видно, как «зеленое море тайги» резко сменяется «белым безмолвием» тундры. И вдруг – оазис с настоящим лесом вокруг озера Лама, не чахоточным карликовым лесом, а почти что настоящим. Здесь, в этой котловине, защищенной от северных ветров горами, и расположен Норильск. Конечно, основное богатство Норильска – медно-никелевая руда с примесью платиновых металлов. Сегодня почти все платиновые металлы в мире – из Норильска. Но здесь также крупнейшее нефтегазовое месторождение в Месаяхе, здесь же месторождение угля (местного масштаба), здесь же месторождение известняка – а это – цемент и прочие стройматериалы. И здесь проходит вековая миграционная тропа оленей к океану – по весне здесь собираются сотни тысяч оленей, и для обеспечения их миграции на всех мешающих трубопроводах делаются П-образные ворота-проходы.
Климат здесь, на Таймыре вообще – сверх суровый. Зимой 40 градусов – это норма, да еще всегда вместе со свеженьким ветерком – это тоже норма. Норильчане шутят – ветер дует сразу со всех сторон. Нигде на Севере такого больше нет. Несколько раз мне довелось испробовать норильской суровости. Однажды при 30 градусах разразилась «черная пурга», то есть пурга с почти нулевой видимостью. Дорогу к реактору замело напрочь (а это 2 км чуть в горы, которые мы обычно преодолевали на геологической «вахтовке», базирующейся на ГАЗ-66). В таких случаях смена реактора обычно не возвращается домой, а ночует в специально оборудованном отсеке. А я по неопытности (чужак, все-таки) решил пройти эти 2 км от никелевого завода (конечная остановка городского маршрута) пешком. Так вот, меня с моим портфелем порывом ветра буквально сдуло с дороги, хотя я всегда был плотненьким. Пришлось метров двести ползти на карачках. Но до места я все же добрался, а там: горячий чай! – и жизнь снова прекрасна! А вот другой парадокс норильской погоды. Конец марта, температура «за бортом в тени» минус 20 градусов, а солнце печет – и вся смена реактора после возвращения с обеда на упомянутой «вахтовке» бросилась играть во дворе в волейбол – в одних рубашках! Но не это меня поразило больше всего. Солнце щедро прогрело стены здания реактора, и погреться в его лучах на кирпичную кладку выползли мухи! «За бортом в тени» минус 20, а они уже проснулись. Жизнь торопится взять свое! А вот в Талнахской котловине редко бывает ниже 20 градусов, и почти не бывает ветров. Поэтому здесь среди почти нормальных сосен и берез построено большое количество баз отдыха, профилакториев, и даже современная горнолыжная трасса с подъемником (действует с начала марта). Так что по весне есть, где отдохнуть трудящемуся. Кстати, забота о людях со стороны городских властей ощущается повсеместно – и транспорт ходит по жесткому расписанию (интервал 5-6 минут, не более – иначе люди на остановках могут замерзнуть), и в любом подъезде можно отогреться. Короче говоря, суровость Севера дисциплинирует управленцев. Снега за зиму вывозят несколько миллионов тонн, для этого на комбинате существует специальный цех борьбы со снегом. А вот лето здесь тоже необычное – почти два месяца солнце не уходит с неба, и температура круглые сутки достигает почти 30 градусов (вот почему перелетные птицы стремятся сюда для продолжения рода – много солнца). И рыбалка зимняя благодаря Северному морскому пути здесь стала популярной. Дело в том, что прибывающие в Дудинку транспорты, ведомые атомными ледоколами, в марте так разбивают двухметровый лед на Енисее, что добыча корюшки из образовавшихся «окон» становится легкой и удачливой.
Интересна история Норильска. Само существование Норильска связано с именем одного из лидеров белого движения – А. В. Колчака. Он был не только военачальником, но также и видным и энергичным ученым – географом, известным всему миру исследователем российского Севера. В бытность свою Верховным Правителем Сибири он направил сюда экспедицию под руководством талантливого геолога Николая Урванцева. И вот этот Урванцев, уже после падения Колчака, в советскую уже бытность, открыл богатейшее месторождение медно-никелевых руд на ручье Медвежьем. В результате вырос город Норильск, созданный руками заключенных, их слезами, потом и кровью. Город крепко засекреченный, о его существовании я узнал только в начале 70-х. И засекречен он был не только потому, что производились стратегические количества цветных и платиновых металлов, но и для того, чтобы никто не узнал правды об этом островке ГУЛАГа. Кстати, этот Урванцев, будучи уже пожилым человеком, дал Норильску и вторую жизнь в буквальном смысле. Дело в том, что к началу 70-х открытые ранее месторождения были выработаны, и речь шла уже о закрытии и эвакуации многотысячного города. Упорный поиск новых месторождений не давал результатов. Так вот, старичок Урванцев приехал, погулял у Талнахских гор в окрестностях озера Лама и прямо на берегу, без всякого бурения нашел большой кусок руды. После этой находки он указал на новый перспективный район для бурения поисковых скважин. Так выглядит легенда об открытии более крупного, чем прежде, Талнахского месторождения медно-никелевых руд и сопутствующих платиновых металлов. И получил Норильск второе рождение, и разросся, став одним из крупнейших в мире заполярных городов с крупнейшим в мире медно-никелевым производством и источником более половины мирового количества платиновых металлов. Вот такие были в России когда-то инженеры. И историю Норильска, и имя Николая Урванцева знают, помнят и чтут многие норильчане.
И еще. Норильский ГМК всегда был сказочно богат, и в годы «оттепели» ему «дозволено» было закупать ширпотреб «для своих». Поэтому в Норильске почти в каждом доме были японские магнитофоны, проигрыватели, усилители, фото- и киноаппараты. И я, бывая в гостях у своих друзей, имел возможность слушать музыку в записях на совершеннейшей технике, хоть с пленок, хоть с оригинальных пластинок, цена каждой из которых была сравнима с моей месячной зарплатой. Да, жизнь здесь была трудная, но и заработки здесь были достойные. Прямо-таки, заграница, да и только. Здешние фотохудожники Чин Мо Цай, Георгий Волков и Юрий Ищенко, с которыми мне довелось познакомиться, были хорошо известны советским и зарубежным мастерам этого вида искусства и часто завоевывали призы на международных конкурсах – выставках. Особенно мне запомнилась «Одинокая рябинка» – молодой росток рябины среди бескрайних просторов, усеянных валунами.
И все-таки, главное богатство Норильска – это норильчане. Оторванные от большой земли, они приучены рассчитывать всегда на собственные силы. Люди собранны, мужественны, доброжелательны и очень приветливы и отзывчивы. Особенно это проявляется по отношению к пришельцам с «материка». И еще. Многие из старых норильчан, перебравшись на большую землю и обосновавшись на ней, умирать возвращаются все-таки в Норильск. По крайней мере, тогда было так.
Георгий Веревкин, Академгородок (Новосибирск)