Лечу в Новую Зеландию
(мое первое заграничное путешествие)
Ну вот, наступил день отъезда. Естественно, ночь прошла беспокойно, почти не спала. Накануне сказала Юле, что поеду в аэропорт своим ходом. На такси – боялась попасть в пробку. От провожатых отказалась, т.к. на городском транспорте не хотелось тащить Мишку, двухмесячного внука. Всё-таки далеко, долго, а у него режим кормления, переодевания.
Спокойно доехала до Павелецкого вокзала, нашла кассы на аэроэкспресс. Они оказались в цокольном этаже, хотя к этому была готова, посмотрев заранее план вокзала. Внизу была жуткая духота и жара. Порадовало то, что билет для меня оказался бесплатным (по социальной карточке с предъявлением паспорта). Выхода на платформу к аэроэкспрессу пришлось ждать. Открыли за 10 минут до отправления. Поднялись с другими желающими проехать в сторону Домодедово на платформу, а не улице – дождь. Это хорошо, дождь в дорогу – хорошая примета. Экспресс ждал на 3-м пути, от выхода до него не далеко, но двери электрички были закрыты. Ещё 5 минут ждали на платформе под дождём, чтобы открыли двери вагонов. Как будто перед дальней дорогой Москва смывала с меня всю местную грязь, чтобы в Новую Зеландию я прилетела чистая и освежённая. Ну вот, наконец-то я в поезде. Внутренность экспресса не сильно отличается от обычной электрички, но очень жарко. Ехать 45-46 минут. Без остановок.
Приехали в Домодедово вовремя, билет пригодился только на выходе. На Павелецком вокзале никто не проверял билеты, и турникетов для задержания «зайцев» не было. А вот для выхода с платформы к аэропорту пришлось проходить через турникеты. За ними стояли бесплатные тележки, чтобы довезти свой багаж до здания аэропорта. Очень вежливый и явно скучающий контролёр у турникетов настойчиво предложил воспользоваться этой тележкой, пока они бесплатные. Сделал ударение на «пока», мол, в России живём, чего завтра будет, не известно.
В здание аэропорта проходить надо через рамку. С первого раза, положив багаж на конвейер, пройти через рамку не удалось. Вернулась, выложив из карманов телефон, ключи, даже засунув в камеру на конвейере палку (она у меня металлическая). Второй проход оказался успешным.
Пошла искать стойку регистрации. Если бы я обходила все стойки, читая на них надписи, не известно, сколько потратила бы на это времени. Спросила у проходящего мимо сотрудника аэропорта, куда мне двигаться. Он мне вежливо, они вообще там все вежливые и услужливые, подсказал, где искать разъяснения: там, оказывается, есть табло, на котором всё указано, какие номера стоек регистрации обслуживаются интересующей меня компанией.
К стойке регистрации уже стояла очередь, человек 20, может быть, больше. Я встала, но простояла в общей очереди не долго. Ко мне подошла сотрудница компании «Сингапурские авиалинии», пригласила к другой стойке, где должны регистрировать пассажиров бизнес-класса. (Помогла моя “палочка-выручалочка”, а в просторечии – клюшка, на которую я опиралась. Ходить становится всё тяжелее, без подпорки уже никак). Получилось так, что регистрацию прошла без очереди. Чемодан не вскрывали, так и уехал в недра багажного отделения. Посадочный талон дали только один, почему-то не смогли сразу оформить талон на второй перелёт. Зато предложили помощь в передвижении в Сингапурском аэропорту Чанги. Т.е. из Москвы передали в Сингапур данные о том, что я плохомобильна, мне нужна помощь в передвижении. Хорошо, что согласилась на это предложение, а то без знания языка ничего бы сделать не смогла.
Все процедуры в Домодедово прошла без проблем. Времени до отлёта было ещё много. Дети, волнующиеся за свою маму-путешественницу, умудрились создать группу в Вотсапе, уже начали переговоры между собой. Я между прохождением всяких контролей тоже вклинивалась в эти переговоры. Иногда смеялась над их перепиской и фотографиями. Настроение было уже боевое. Нервозность куда-то улетучилась. Вот только в самолёте слеза всё-таки прошибла. Как-никак первый раз в самолёте, улетаю не только из родной страны, но и вообще отрываюсь от земли. Но это было не долго, просто минутная слабость. Да и успокоительные капельки сыграли свою роль, не зря я за неделю до отлёта стала их принимать. А то ведь готова была взорваться по любому поводу.
Ну, вот, наконец, я в самолёте, народу-попутчиков много, в проходах между креслами толчея. И НИКТО НЕ ГОВОРИТ ПО-РУССКИ! Караул!!! Уселась, пристегнулась. Так весь перелёт и сидела пристёгнутая, на всякий случай. Не успели взлететь, как стюардессы начали разносить горячие влажные салфетки, чтобы обтереть лицо и руки. Если бы сестра не предупредила меня об этом, не знала бы, что с этим делать. А там уже и еду понесли. Вот ещё проблема. И так языка не знаю, так стюардессы говорят не громко, быстро, спрашивают, что мне дать на обед. Знаю, что есть “чикен” и “фиш”. Про “чикен” услышала, вернее, разобрала с грехом пополам сквозь гул мотора, так и сказала, что буду куриную еду. А очень хотелось как раз рыбы. Ещё смогла выговорить, что мне нужна ещё вода питьевая, кроме той, которая входила в рацион. Ну, произнесла слово “ватер”, и показала на пальцах, что нужен ещё стакан. Удивительно, но меня поняли. И потом во время полёта ещё не раз просила таким же немудрящим образом воду, и получала желаемое. \
В Сингапуре на выходе из самолёта меня ждала женщина с креслом-каталкой. Она же и должна была мне помочь в получении второго посадочного талона. Действительно, помогла, хотя не обошлось без накладок. Оказывается, оформив для меня второй посадочный талон, она забыла его где-то на стойке регистрации, потом все бегали, искали. А у стойки, где собирают всех маломобильных пассажиров, чтобы отвезти к выходу на посадку, наклеила мне на рукав жёлтый круг с какими-то надписями. Я её ещё спросила про посадочный талон, она мне указала на это круг, как будто это и есть посадочный талон, якобы его достаточно. Потом, правда, выяснилось, что нужен настоящий талон, подняли «по тревоге» ещё каких-то сотрудников, к моменту выхода на посадку талон был у меня в руках.
Знаками спросила женщину, которая везла меня на кресле-каталке, где можно покурить? Она мне так же знаками показала, в какую сторону идти, но это надо будет сделать позже, а пока везла меня куда-то. Там, куда она меня привезла, просто зафиксировали как раз мою малоподвижность, прилепили мне на рукав тот самый жёлтый круг с какими-то надписями и оставили на время в покое.
По дороге в курилку увидела бассейн с фонтанами, в обрамлении всякой зелени. В бассейне огромные золотые рыбы, вернее, они красные. У нас такие есть. Курилка – небольшой зал со скамейками по периметру. Между лавочками урны. Накурено. Народу немного. Покурили и ушли. Двери двойные, с тамбуром между ними, наверное, для того, чтобы табачный дым не проникал в основное здание аэропорта. Курить очень хотелось, ведь не затягивалась к тому моменту почти 16 часов. Мне хватило одной сигареты, хотя думала, что накурюсь вволю, парочку пропущу. Не тут-то было. Прихватило голову и желудок. Надо бросать. Больше к курению не обращалась до первого утра после прилёта.
Когда вернулась из курилки, моя провожающая исчезла. Пришлось обратиться к другой – знаками, естественно. Мне показали, что надо сесть на электрокар, который повезёт таких же, ограниченных в движениях людей уже к выходу на посадку. Там пришлось ждать, когда принесут недоданный мне посадочный талон. Потом уже на кресле-каталке поехали на досмотр. Я не думала, что на пересадке придётся ещё раз подвергаться процедуре досмотра. Но тут вот так получилось. Через рамку меня не погнали, т.к. я сидела на кресле, а вещи мои просмотрели через телевизор. Кстати, проходя в зону вылета, на ленту конвейера положила свою сумочку и теперешняя моя провожатая. После такого телевизионного просмотра содержимого моего рюкзака меня всю ощупали, т.е. произвели ручной досмотр. Я сначала подумала, что таким образом поступают только с теми, кто не может пройти через рамку, оказалось, что ручному досмотру подвергаются и вышедшие из камеры с рамкой. Зачем?
Когда пришло время непосредственно посадки, сначала провезли тех, кто сидел на каталках, а потом уже запустили остальных пассажиров.
Во время второго перелёта ничего не ела, так было плохо. И в туалет не сходишь, постоянно очередь. Выстоять очередь в таком состоянии – труд не из лёгких. Так и дотерпела до Новой Зеландии, хотя к концу полёта значительно полегчало.
Второй перелёт – самолётом новозеландской авиакомпании. Очень приветливые, улыбчивые, англоговорящие и, главное, быстроговорящие стюардессы. Пока она провожала меня на место и помогала устроиться, наговорила с три короба, из чего я, естественно, ничего не поняла. Показала, как достать и настроить телевизор. У меня было такое место, что телевизор находился в подлокотнике моего кресла, а не в спинке впереди стоящего кресла. Но телевизор мне всё равно не понадобился. Весь перелёт продремала, открывала глаза только, когда носили еду, просила только воду. И к концу полёта смогла немного «пообщаться» с соседями, новозеландцами. Знаками, естественно. О чём «говорили», теперь уже и не вспомню.
Когда самолёт приземлился, и можно было выходить на трап, эти стюардессы были ещё приветливее, чем при посадке, одна аж подпрыгивала, прощаясь с пассажирами.
Итак, я на земле Новой Зеландии. Конечно, продолжает угнетать мысль, что без знания языка – никуда и ничего. Но двигаться куда-то надо. Пошла просто за людьми. Удивительно, но сложилось впечатление, что почти все люди знали, куда надо идти, как будто они прилетели домой, и совершали полёты уже неоднократно, всё им тут знакомо и мило. Ладно, пойдём за ними, они выведут. Проход длинный. Знаю, что мне надо пройти паспортный контроль, таможенный контроль, перед этим получить багаж. Топаю за людьми, держа в руке паспорт, немного озираюсь по сторонам. Записываю это всё, спустя почти 2 дня после прилёта, и уже не помню, что видела по дороге, в какую сторону поворачивала. В итоге добралась до паспортного контроля. Там, конечно же, очередь, но спокойная, терпеливая. Хотя, в Москве очередь тоже была терпеливая, да и в Сингапуре тоже народ не сильно проявлял беспокойство. Дежурный руководил продвижением людей, направляя из очереди одного в одну сторону, других – в другую. Работало 3 или 4 окна с одной стороны, пока я стояла в очереди, открылись окна с другой стороны, а между ними были какие-то терминалы, к которым подходили люди с паспортами, предъявляли их не в окошко, а терминалу, и быстренько проходили дальше из этого зала паспортного контроля. Я так поняла, это были местные жители. И их проверка была значительно проще, чем у людей, посторонних для НЗ.
Потом, также за людьми добралась до получения багажа. В английском языке есть замечательное слово «Sorry», я его заучила, естественно, так же как и «Excuse me». Правда, второй вариант так и не научилась выговаривать быстро. Подошла за людьми к ленте транспортёра, вдоль этого сооружения народ стоял стеной, ждал свой багаж. И вот я увидела, как из недр аэропорта на ленте выехал мой чемоданчик. Как протиснуться поближе и забрать свой багаж? Ну, не локтями же добропорядочных граждан, да ещё и не нашей национальности и менталитета, расталкивать! Я протиснула ладошку между плотно стоящими передо мной людьми, чуть пошевелила ею и негромко сказала это волшебное слово: «Sorry». Стена людей передо мной расступилась. Ну, прямо, как «Сезам, откройся». Я забрала свой чемоданчик и выскочила на свободное пространство, пока людская стена не захлопнулась. «Выскочила» – это громко сказано. В одной руке чемодан, в другой палка, на которую опираюсь, за спиной рюкзак, с габаритами которого так и не совладала, постоянно им за что-нибудь или кого-нибудь задеваю. Короче, вышла.
Огляделась по сторонам, посмотрела, куда двигаются люди с полученным багажом,
и пошла сдаваться местным таможенным властям. Хотя в Москве проходила по зелёному коридору, там не было никаких претензий и замечаний, здесь могли и прицепиться к чему-нибудь. Ещё в самолёте заполнила таможенную карточку, где указала, что не везу ничего запрещённого, здесь зачем-то опять стали спрашивать по карточке всё то же самое. Причем, по-английски. Я, наконец-то, вспомнила, что у меня в разговорнике приготовлены карточки с нужными фразами, и вот в конце путешествия предъявила одну из них: «Я не говорю по-английски». Таможенный инспектор, маленькая, кругленькая женщина как будто даже обрадовалась, улыбнулась не по обязанности, а как-то сочувственно, из соседнего стола притащила подшивку заламинированных анкет, отпечатанных на листах формата А4. Нашла перевод этой же анкеты на русский язык, и по ней уже переспросила меня о том, что я уже указала в анкете, ещё в самолёте. Ну, как «переспросила»? Она мне показывала строку, с вопросом, на который я должна была дать ответ, хотя бы кивком или отрицательным покачиванием головой. Самое интересное, для того, чтобы я не запуталась с этими анкетами, сестра прислала мне образец и перевод на русский язык, у меня с собой была заполненный образец, оставалось только переписать. Сестричка заранее обо всём позаботилась, подготовила меня к перелёту. Только я от волнения кое-что всё-таки забыла. И вот, наконец, я выхожу в зал, где на стульчиках сидят встречающие, и в первом ряду – моя сестра!!! Я так обрадовалась окончанию этой процедуры, перелёту, и вообще состоянию нахождения на земле, а не в воздухе, что даже не огляделась по сторонам, чтобы посмотреть на зал прилёта в аэропорту Окленда. А тут ещё и милое, родное лицо, и возможность говорить по-русски. И я знаю, что меня поймут, и я пойму всё, что мне скажет сестра! Это ли не счастье?!!! Продолжение следует.
Елена Прохорова, Москва