Знакомьтесь – у нас новый автор. Георгий Гайдзин (это творческий псевдоним), Санкт-Петербург. Родился в Химках, Московской области, там же получил среднее образование. Мама мечтала, чтобы я стал моряком и отдала меня в Московский клуб моряков, речников и полярников учиться на судового механика. Мой преподаватель в свое время закончил Мурманске Высшее Инженерное морское училище, много рассказывал о Севере. Я уши развесил и поехал поступать в Мурманск – учиться на инженера-судоводителя. Вовремя понял, что машинное отделение – не моё. Выпустился уже из Государственной Морской Академии. 14 лет назад получил Капитанский рабочий диплом. Работал на различных типах судов – от морских буксиров до судов сейсморазведки, а также на больших транспортных рефрижераторах и судах снабжения. Небольшим тиражом выпущена книга рассказов.
Отношение людей к жизни, даже их судьбы, меняются под напором обстоятельств человеческого бытия. Не факт, что это происходит с первого раза. Индивидуум хочет, пытается измениться, что-то поменять в своей жизни, но спотыкается, падает и вновь встает на кривую дорожку. И происходить такое может сотни раз в течение пребывания нашего на Земле. И только тогда, когда Господь уловит искренность в желании человека исправиться, Он посылает помощь. И бывает, что случается это в канун самой смерти.
У нас на рыболовном судне был замечательный второй помощник капитана. Веселый, искренний парень, с грустинкой в самой глубине его красивых серых глаз. Закончил он среднюю мореходку и сразу пошел в море да еще в длинный рейс. На вопросы капитана, почему не пошел в «Вышку», только отмахивался. Впоследствии узналось, что его семье срочно нужны были деньги. После автомобильной аварии младший брат оказался прикован к больничной койке, и ухаживать за ним могла только мать. На медсестер за два года деньги были потрачены почти все. Работал только отец. Но зарплаты доцента кафедры навигации едва хватало на жизнь.
Контора наша была порядочная, да и деньги платили приличные на то время. Единственным недостатком являлось отсутствие заходов судна в порт. Все операции выполнялись в море. И пополнение запасов продовольствия, и питьевой воды, и топлива. Тяжело было экипажу, но как-то выживали. Скучно не было – это точно. Сорок человек команды, и каждый по-своему интересен, если приглядеться. А были и настоящие артисты в кавычках. Одним из таких оказался матрос первого класса нашего рыбного цеха Володька-баптист. Пару лет назад его судно стояло в Хортоне, в Норвегии, на ремонте, и ему местная секта баптистов за две недели мозг так вправила, что никакие уговоры родителей, начальства, походы в Православные храмы убеждений парня изменить не смогли. После многих усилий, даже угроз, махнули на него рукой. А он поддерживал связь с тамошним переводчиком и получал где моральную, а где и материальную поддержку. Молчать и не навязывать свой баптизм он не мог. И через два месяца достал почти всех. Самый терпеливый из экипажа, как ни странно, оказался второй помощник Мишка, хотя и был откровенным атеистом.
– Неверующий я, – отвечал он, смеясь, Володьке, – отстань, ради Бога.
– Ага, – кричал тот, – Бога-то поминаешь. И продолжал его доставать.
Капитан обещал списать горе-проповедника, если тот не успокоится. Молчать миссионеру удавалось ровно неделю, а затем снова брался за свое. На счету были каждые рабочие руки, и Мастер, естественно, его не списал. Экипаж продолжал терпеть. Иногда, контрабандой нам привозили спиртное, и тогда охмелевшая команда уже привязывалась к Володьке, потому как тот не употреблял зелье. Случалось, особо буйные гоняли баптиста по всему пароходу. На помощь приходил Мишка, который выпивал не много, чисто, чтобы не выделяться из команды. Капитан Михалыч это быстро просек и негласно назначил парня ответственным за судно в такие торжественные дни.
– Вот видишь, Мишка, – не унимался Володька, – и водку ты почти не употребляешь. Молодец! Уверен, к вере в Господа нашего ты обязательно придёшь.
– Смотри, настойчивый ты мой, чтобы на палубе один не появлялся! – Смеясь, парировал второй помощник.
Но однажды, после телефонного разговора с домом, Миша сорвался на нашего баптиста. Михаил выходил из радиорубки, взгляд его был мрачнее самой черной тучи на небосводе. И вот, в этот неудобный момент, к нему подскочил Володька с проповедью. Второй помощник, ни слова не говоря, прижал ошалевшего мессию к переборке, и не мигающим взглядом начал его сверлить. Потом не своим голосом тихо начал задавать вопросы: « Скажи мне, миссионер, если действительно существует твой Бог, какой у него критерий отбора людей в хорошие и какой – в плохие? Отчего страдают невинные дети? Да так мучаются, что у взрослых, видавших виды, мурашки по коже»»?. И, наконец, вымолвил, едва сдерживая слезы,: «Почему мой маленький брат, который и не знал, что такое твой грех, приговорен к медленной смерти? Повторю, не просто к мгновенной кончине, а к медленной смертельной пытке»?.
Володька быстро моргал глазами и не мог произнести и слова. Молодой штурман ослабил хватку и отпустил незадачливого матроса первого класса. Последний испарился, не прошло и секунды.
Специфика работы на промысловом судне предполагала подвахты, то есть сверхурочные работы. В основном, люди требовались на рыбной фабрике в цеху, но иногда помогали и на палубе. Ловили мы ставриду в Марокканской зоне, и целиком ее замораживали в брикеты. Тралы поднимали по тридцать-сорок тонн за раз. Напряжение тросов и стальных кабелей было запредельным. Тем более судно должно было идти на текущий ремонт по замене как раз этого оборудования. Но контора решила повременить, потому как рыбалка шла в гору. Второй помощник капитана не любил рыбный цех, его там укачивало. При первой возможности он просился на палубу да и знал он там все, как свои пять пальцев, и мог заменить любого матроса. Однажды так и получилось. У матроса первого класса разболелся не на шутку желудок, и он слег. Делать нечего, капитан заступил вместо Мишки на вахту на ходовой мостик, а штурмана отправил тралом заниматься. Все бы ничего, но по прогнозу обещали шторм, и начало потихоньку раздувать. Ну и как обычно бывает, рыбы поперло – «Мама не горюй». Фабрика едва справлялась. Даже когда волна уже накрывала кормовой портал и заливала всю промысловую палубу, капитан не смог успокоиться и продолжал зарабатывать деньжищи для родной компании. За кормой всплыл очередной трал, набитый ставридой. В этот раз он показался Мишке особенно огромным. Кабельные лебедки из последних сил подтянули мешок с рыбой для заводки стропов. В дело вступали Гиневые, самые мощные троса и лебедки. Нехороший треск раздался после подтяжки первого стропа. Гиневвые не просто заскрипели, они застонали. Мишка подал палубному матросу очередной строп. Завели, подцепили гак, махнули лебедчику, чтоб вирал. В это время траулер прошел подошву волны, и показалось, что троса получили облегчение. Помощник мастера добычи решил воспользоваться моментом и за это время поближе подтянуть мешок с рыбой. Неожиданно пришла огромная волна на тридцать градусов правее основного направления. Судно резко накренилось на левый борт, нагрузка на трос увеличилась кратно, и он не выдержал. Обрывок стального каната кометой метнулся по слипу судна и, никого не задев, сгинул в пучине. Но строп, который был обернут вокруг сетки, зацепил ноги матроса, и кабеля утащили того за тралом. Даже через грохот механизмов, вой ветра был слышен истошный крик боли парня там, далеко – в самом низу слипа. Он успел ухватиться за трал, и теперь буквально висел на нем, захлебываясь соленой водой. Второй помощник капитана отчетливо видел своего травмированного коллегу, отчаянно сражавшегося за жизнь. Не теряя времени, он начал спускаться по слипу, цепляясь за кабеля и сетку трала. Лебедчик также оставил кабину бросился на помощь команде. Пароход бросало в разные стороны, накрывало волной, но отважный Мишка всё-таки добрался до пострадавшего и стал тянуть его на себя. Захлебываясь, уже сам теряя силы, он смог передать матроса помощнику мастера добычи. Снова ударила большая волна. Сил заползти наверх по слипу уже не было. Михаила смыло в открытое море. В первый раз он пожалел, что не захотел выделяться и работал без спасательного жилета, как все. Зазвенела тревога «Человек за бортом». Но – что могло поделать судно, ограниченное в возможности управляться в штормовую погоду в темное время суток?
Силы стали покидать молодого человека. Перед глазами стремительно стала проноситься вся жизнь. «Перед смертью так быстро она пролетает», – подумал Мишка. Внезапно ниоткуда вошла в голову мысль, что именно его брат Колька является спасителем всей его семьи. «Если бы не авария, мать с отцом развелись, были на гране, а я бы от блуда с пьянством погиб, однозначно». И так ему стало обидно, что не понял он этого раньше. И даже этого смешного баптиста Бог послал ему напоследок, чтоб вразумился. Очередной вал накрыл его с головой и закрутил в водовороте. Когда он выплыл, силы окончательно покинули его. Мишка крикнул, что было мочи, если это можно было назвать таковым: «Господи, если ты существуешь, я знаю, что погибну, отдай жизнь моему брату и прости меня»! Какие-то еще секунды он наблюдал за прожекторами разворачивающегося парохода, его искавшего, и затем медленно стал погружаться в пучину. «Мучится буду не долго», – мелькнуло в голове. Море с яростью поглотило очередное подношение земных, но свирепости не умалило. Шторм продолжался еще сутки.
Очередная бессонная ночь в Мурманской городской больнице не принесла никаких изменений, и в четыре часа утра бледная, не по годам пожилая женщина, вышла из палаты своего больного сына, чтобы налить себе чашку крепкого кофе.
Прошло не более пяти минут, и она вернулась. Медсестра, дежурившая в коридоре, услышала звон разбитой посуды и направилась на шум в одной из палат. Не дойдя, она уже заметила старую знакомую, лежавшую на полу без сознания. Когда она вошла, то невероятный страх парализовал ее. На кровати сидел пятилетний Коля и плакал.
Георгий Гайдзин, Санкт-Петербург