Как интересно и причудливо складывается порою жизнь. Я героиню сегодняшнего очерка знаю с ее 10 лет, когда она начала заниматься в первой русской школе выходного дня в Окленде. И было это почти 25 лет назад. Девочка Ксюша прилежно посещала уроки, активно участвовала в театральных постановках и в разных праздничных мероприятиях, а я учила ее и других ребят математике… Девочка выросла, окончила Оклендский университет и тоже стала педагогом. И теперь мы с ней уже общаемся как коллеги… Обсуждаем волнующие нас и многих родителей и учителей темы образования вообще и местного, в частности… И вот из этого общения и бесед с Ксенией Тауроа появился очерк, который написан с согласия его героини.
| Начну с того, что Ксения, как я знаю, переехала с семьей в Окленд из Новосибирского Академгородка, практически закончив там второй класс. А в школах Новой Зеландии – это самый разгар учебного года. И, конечно, – проблема детской адаптации к абсолютно новым школьным обстоятельствам… Как вспоминает Ксения, она хорошо помнит состояние шока, когда в первый раз зашла в свой класс. Это было в мае, дети бегали босиком, все говорили очень быстро, а она ничего не понимала… Но сейчас сказать точно, когда ей перестало быть страшно и когда она начала понимать то, что говорят вокруг, она затруднилась. Помнит только, что это произошло достаточно быстро, а беготня босиком напоминала ей дачу под Новосибирском. И еще одно ее воспоминание тех лет – она поняла, что и одноклассники, и учителя готовы подстроиться под нее, а не наоборот. А расслабленный школьный ритм Ксению выполне устраивал. Ей очень нравилась первая учительница, а дети в классе во многом ей помогали. Короче, она достаточно быстро смогла адаптироваться.
Конечно, меня как педагога интересовало, почему Ксения решила выбрать специальность учителя? На что Ксения мне очень обстоятельно объяснила, что у нее ощущение, что она всегда хотела кому-нибудь помогать и чему-нибудь научить. Даже в детстве, рассаживая перед собой игрушки, она читала им книжки, играла в школу… А когда немного подрос брат, он тоже стал ее учеником в этой школе… Кстати, я знаю, что Ксения к первому классу уже и читала, и писала, и считала… Но дальше начались неожиданности. Как вспоминает Ксения, вдруг оказалось, что все ее умения не помогли избежать серьезных проблем в школе. Наверно, многие помнят, что одним из показателей детских успехов в начальной школе являлось чтение на скорость. Для каждого этапа обучения ребенок должен был уложиться в определенный стандарт по количеству прочитанных слов. И вот у Ксении с чтением на скорость возникли сложности. Она не укладывалась в стандарты, читая медленнее, чем положено… Как рассказывает Ксения, учителя начали вызывать в школу родителей, намекая на некоторую дефектность ребенка… Дома Ксении приходилось просто заучивать текст, который завтра надо было прочесть на скорость… Ни родители, ни она сама ничего не могли понять – ведь она давно и хорошо читала. В первом-втором классе ей, ребенку, было очень тяжело – она ощущала себя какой-то ущербной… И Ксения уже тогда решила, что когда вырастет, будет помогать детям, чтобы они не ощущали себя «дефектными»… Чтобы ее будущие ученики, все без исключения, чувствовали себя нормальными детьми… Теперь становится немного понятнее, почему в круг профессиональных интересов Ксении попала дислексия. Но все же мне были интересны детали. И Ксения рассказала, что эта проблема ее заинтересовала еще в студенческие годы. Когда она прочла одну из первых статей про дислексию, то начала понимать, что нечто похожее наблюдается и у нее самой. А на втором или на третьем курсе она из множества тем по дефектам в обучении выбрала для практического задания именно тему дислексии. И когда она начала работать в школе, то уже сразу выделяла детей с дислексией. И тогда Ксения поняла, что для серьезной помощи таким детям надо учиться дальше. Ходила на семинары, читала книги… У нее накапливался опыт и появился собственный подход к таким детям… Я давно обратила внимание, что возраст учеников, с которыми Ксения работала в школе, это дети 9-10 лет. Почему? Я задала этот вопрос Ксении. На что она ответила просто – так получилось. И добавила, что потом, когда она, работая, начала снова учиться на разных курсах, то менять возрастную группу учеников было бы ошибкой. Ведь на учебу надо было выкраивать время, а наработки с преподаванием в этой возрастной группе у Ксении уже были и не требовали серьезных дополнительных усилий. Как вспоминает Ксения, свободного времени практически не было, но ей было очень интересно учиться… А когда они с мужем начали серьёзно думать о собственных детях, то Ксения в расчете на приобретение опыта для своих будущих детей решила поменять возрастную группу, переключившись на малышей. А с появлением собственных детей для Ксении стало очень важно изучать раннее развитие детей. Всё – от развития моторики и запуска речи – до раннего чтения… Но вернемся к работе молодой учительницы в новозеландских школах после Оклендского университета. Поскольку я сама много лет проработала в местных школах, мне было интересно выяснить, что же Ксения может выделить как самое запомнившееся в преподавательской жизни, особенно в начале. Ответ Ксении немного удивил. Вот, что она сказала. «Помню первые недели работы учительницей очень хорошо. Думала, ну кто в своём уме решится оставить своих детей со мной? Ведь я практически мало отличалась по возрасту от своих учеников. Мне же был всего 21 год». И добавила, что тогда все время было ощущение абсолютного перегруза с поступающей информацией. И в то же время пришло понимание, что многого она не знает и что надо учиться дальше. Тогда, в первый рабочий год, в школе у учителей был один день в неделю, когда можно было заниматься на дополнительных курсах, собирать и изучать новую информацию, перенимать опыт у своего наставника/ментора, который всегда был рядом. Учителей отправляли на разные образовательные курсы. Ксения вспоминает, что ее наставница помогала писать отчеты, помогала разрабатывать собственную программу, подсказывала, как решать проблемы в классе… Когда в семье появились дети, Ксения по понятным причинам ушла в декрет, а потом работала и в школах, и в местных садиках, приобретая новый опыт, который тоже был очень ценен, в том числе при воспитании собственных детей… И еще, признается Ксения, она чувствовала, что работа в школе отнимает силы, терпение и время, необходимое для своей семьи. Ведь все это расходуется на чужих детей. Поэтому, когда свои дети подросли, возвращаться в школу ей уже не хотелось. И Ксения начала искать такую работу, которая была бы связана со школами, но где хватало бы сил и времени на своих детей тоже. Сейчас она работает в департаменте системы образования, отвечающем за работу со школами в области спорта и здоровья. В их задачи входит разработка разных спортивно-воспитательно-оздоровительных программ для школьников и обучение учителей этим программам. Это помогает школам поддерживать здоровье и спортивные навыки своих учеников, а главное, укреплять их социализацию – все это описывается английским словом – wellbeing… И Ксении очень нравится новая работа. А главное – ей теперь хватает времени и на своих детей. Но есть еще один немаловажный сюжет в истории Ксении-учительницы. Около пяти лет назад в ее педагогической практике появилась Русская школа в Гамильтоне. Конечно, мне было очень интересно узнать, как это произошло. Вот что рассказала Ксения. «Когда мы переехали в Гамильтон, мы там никого не знали. Муж работал, а я была дома с маленькими детьми. В Окленде наша старшая ходила в русский детский садик. Я знала, что в Гамильтоне есть русская школа. И мы в семье очень хотели, чтобы наши дети не теряли русский язык. Я не помню, кто мне подсказал прийти на первый пробный урок в школу. Сначала я начала водить на уроки дочку. Младшему тогда было всего 5 месяцев. Поэтому преподавать я еще была не готова. Потом меня попросили заменить учительницу, которая собиралась в Россию. С тех пор я в школе и осталась. Русская школа была тогда для меня спасением. За эти годы мы познакомились с замечательными людьми, у детей есть русскоговорящие друзья, и не прерывается связь с русской культурой. Теперь очень трудно представить жизнь без нашей школы». Конечно, беседуя с Ксенией, мы не оставили без внимания тему детей-билингвов с особенностями их обучения. И вообще – нужно ли, чтобы дети были билингвами, необходимо ли таким детям сохранять культурные, языковые и исторические знания своих предков. Хотя я, например, знаю семьи из Казахстана, Узбекистана и Украины, в которых дети свободно говорят на трёх языках: родном, русском и английском. Мне было приятно услышать размышления Ксении на эту тему. Вот, в моем пересказе, ее мнение. ООна сразу отметила, что любой язык – это не только язык общения с окружающими. Язык – это наше окно в другой мир. Может, этот мир и далеко, но мы к нему привязаны. Язык и культура – это то, как мы воспринимаем и понимаем наш мир. Когда люди (кто бы они ни были) теряют родной язык, они теряют часть себя. И в качестве примера, Ксения рассказала о своем муже, который очень жалеет, что у него нет таких связей с его родной культурой, и он не знает язык своих предков. Поэтому он всячески поддерживает Ксению в ее решении учить детей русскому языку. В семье у Ксении много лет выполняется правило: мама с детьми говорит по-русски, папа – по-английски. Он помогает детям с домашними заданиями из английской школы, а Ксения – из русской. Мама читает им книжки на русском языке, а папа – на английском. Как рассказала Ксения, их дети активно общаются с другими русскоговорящими детьми, они ходят на общие праздники, смотрят русские мультики. И еще Ксения добавила, что им всем очень повезло, потому что рядом есть русскоговорящие бабушки и дедушка. Без них это все было бы намного сложнее – за что им огромное спасибо! Как заметила Ксения, до того, как дети пошли в местную школу, их было легче учить русскому – ведь когда дети маленькие, у них совсем другие отношения с родителями. Сейчас в их жизни много больше английского языка и общения на нем. Но правила в семье не изменились – с мамой дети говорят по-русски, с папой – по-английски. И еще одно важное замечание, озвученное Ксенией. Не может только один родитель быть единственным источником знаний для своих детей. Например, о русской культуре. Конечно, у ее детей сейчас много русскоговорящих друзей, да и они, как губка, и с огромным желанием впитывают то, что дают им взрослые. Но! Детские дружбы не всегда сохраняются, интересы у взрослеющих детей меняются, контакты с родителями становятся другими, друзья разъезжаются… Поэтому очень важно, чтобы у самих детей сохранилась потребность в поддержании языка своих родных, чтобы у них не потерялся интерес к культуре своих предков… И все это, как считает Ксения, закладывается в детстве. В семье… Какое-то время назад Ксения давала видео-интервью нашим русскоязычным блогерам. Разговор шел об образовании, конечно. А мне было интересно узнать, какие из тем остались тогда не обсужденными и что хотелось бы добавить сейчас. И опять привожу слова Ксении. «Мы, взрослые, всегда спешим. Мы в спешке собираем детей по утрам, бежим на работу, несёмся на кружки после школы, потом быстро-быстро всех кормим и укладываем спать. Остановитесь и понаблюдайте за своими детьми. Что они делают, как они общаются с ровесниками, как они решают свои проблемы? Кто ваши дети? Что их радует? Что их расстраивает? Дети – это такой дар! Ведь они могут многому нас, взрослых, научить! Если мы готовы к ним прислушаться….». Мне очень интересно было узнать у Ксении, какой видится ей дальнейшая жизнь в профессии. И чего ей хочется еще достичь и чему научиться. Вот что Ксения ответила в конце нашей беседы. «Я много чего хочу. Я хочу учиться. Хочу помогать семьям, у которых дети не вписываются в учебную систему. Я ещё не решила, хочу ли я вернуться в класс. Сейчас точно нет, а что будет потом, я не знаю. Следующий мой проект – учёба. Хочу начать Master of Educational Psychology. После учёбы посмотрим». PS. И мечта уже начала осуществляться (на момент выхода этого номера), т.к. Ксения уже учится именно по выбранной специальности, совмещая работу и семейные обязанности… Виктория Мананова, Окленд |