Сергей сжимал в руке лапу друга и с тоской глядел в его угасающие глаза. Очень тяжко наблюдать уход друга, уход навсегда, в вечность. Он день за днем вспоминал прожитые вместе радости и тревоги. Все же счастья и радостей в жизни Сергея оказывалось больше, и в большинстве радости последних лет были связаны с этим его умирающим лохматым другом. Вся жизнь последних лет промелькнула перед его взором за эти несколько минут. Да и не только этих лет с Чарликом, но и вообще вся его «собачья жизнь», которая продолжалась к настоящему времени уже более 20 лет.
Первая собака
В детстве у него не было собаки, и он даже не задумывался о том, хотел бы он иметь такого лохматого друга. И, конечно же, он не подозревал, насколько его душа стремилась обрести такого друга. Более того, оказалось, что душа его не только стремилась, но и предназначена была именно для этого. Первую собаку ему подарили на 40-летие – это был сюрприз! У одноклассника его сына была огромная овчарка, и в этом году весь выводок обещал вырасти гигантами, так как и папаша их был ростом с коня. Когда ему принесли этот комочек, пахнущий еще материнским молоком, он обомлел и вдруг ощутил такой прилив счастья, что голова закружилась. Короче говоря, он с первого мгновения полюбил эту псинку, как ребенка – первенца, назвал ее Витой («жизнью») и даже спал с нею рядом первое время. Но любовь любовью, но надо же было научиться выращивать эту лохматую дитятю. Поэтому Сергей обзавелся литературой и внимательно изучил основы кормления и воспитания щенков. Несколько дней он подкармливал ее из соски, затем перевел ее на жидкие кашки – ребенок рос быстро. Нрава она была веселого, с радостью играла с мячиком и прочими детскими игрушками. Одно ушко у нее уже поднялось, как и положено у овчарок. Второе поднялось только наполовину.
Но, праздник праздником, а нужно было и выживать в тяжелейших условиях: работы нет, и не предвидится, нужно научиться «крутиться». И перспективы для успеха здесь были обнадеживающие: у него имелся древний заслуженный «жигуленок», неиссякаемый запас оптимизма и много хороших друзей – одноклассников. Они и помогли ему заняться извозом продуктов и алкоголя по круглосуточным ларькам, которых развелось в городе, как тараканов на кухне. Этим извозом они занялись вместе: Сергей и Вита. То есть вечером он обычно загружался для торговли, а утром загружал на переднее сиденье Виту, устанавливал для нее обеденные приборы и воду – и вперед. Вечером – ужин на двоих, затем обслуживание транспорта, прогулка и сон. Прошло полтора месяца, когда он заметил, что правая лапа у Виты сильно опухла. Поначалу он подумал, что она подвернула ногу, неудачно повернувшись в кабине машины в его отсутствие, однако через несколько дней ситуация не улучшилась. Поэтому он обратился в ветеринарку – и шок: диагноз чудовищный – у нее чумка, уже в запущенной стадии. Как потом выяснилось, и маманя Виты, а потому и все ее братья-гиганты были заражены чумкой с рождения. Все они, включая маманю, вскоре скончались. Сергей не хотел смириться с приговором врача и попытался вылечить любимицу, запасся ворохом лекарств, научился делать внутривенные инъекции. И все шло хорошо, вроде бы. Но в канун Нового года Вита на прогулке убежала со сворой дворовых собак – и не вернулась. Поиски не дали результатов, но расклеенные по всему микрорайону объявления дали результат неожиданный. Утром позвонил мужчина, тоже «собачник» и сообщил, что пропажа у него. Радости Сергея не было границ. Он примчался за любимицей, схватил ее в объятия, и даже никак не среагировал на странный вопрос ее спасителя: «А давно у нее припадки?» – «Никогда не было ничего подобного!». И скорее домой. Покормил ее, дал обожаемых ею хрустящих хлебцев. А через пару часов – судороги, стоны. Припадок окончился так же внезапно, как и начался. Потом снова припадок, потом снова. Вита ослабла, уже не пыталась подняться, уколы не давали ей больше облегчения. Вечером она все же приподняла голову, услышав посвист Сергея (он так и не научился полноценно свистеть за всю свою жизнь), и затем обессилено уронила ее на лапы.
Разумеется, утром – снова в лечебницу, тот же врач выслушал Сергея, осмотрел пациентку и вынес приговор: «От нервного потрясения произошло резкое обострение болезни, глазное дно крайне воспалено, не нужно мучить собаку, лучше ее усыпить, оставьте ее здесь». Так трагически закончилась первая любовь Сергея. Переживания утраты были очень тяжелые и длительные, но окончились они неожиданным образом. Во сне пришло решение: «Больше никаких собак, нервы мои не выдержат. Видно – не судьба». Сразу стало спокойнее, и постепенно жизнь вошла в свое привычное русло: работа (если это можно было назвать работой) – обслуживание автомобиля – сон.
Вторая собака
Мало-помалу жизнь Сергея вошла в нормальное русло, он нашел постоянную работу, стало спокойнее и комфортнее. Но полностью искоренить в себе любовь к собачьему племени и отдельным его представителям он так и не смог. В гаражном кооперативе, где ночевал его «жигуленок», обосновалась большая колония собак, и Сергей, время от времени варил им кашу с куриными головами и тем самым завоевал их признательность. Каждую субботу вся эта орда встречала его у самого входа на территорию кооператива, с радостными воплями устремлялась к нему и сопровождала его до самого гаража. Молодняк при этом облизывал ему руки, а самый главный (он называл его Рыжим) утыкался в его живот своей большой, израненной в битвах головой. И начинался у собак пир горой.
Но «от судьбы никуда не уйдешь» (из цыганского романса), и чему быть – того не миновать. Через пять лет в начале декабря Сергей с приятелем Пашей отправились на охоту. Собственно, даже не на охоту, а на «натурные испытания» купленного им карабина «Барс». Загрузились в машину, взяли с собой термос с чаем и бутерброды и направились в окрестности села Морозово Искитимского района, где у Паши был знакомый егерь и где, по слухам, можно было встретить тетеревов. И в самом деле, поколесив полчаса по логам, они увидели на березе пару косачей. Выстрел оказался неудачным, и тут же из лога раздался громкий и жалобный лай. Через несколько минут показался источник этого лая – серый в пятнах спаниель, замерзший, в сосульках на длинных ушах. Наверное, он отстал от охотников накануне, заблудился, переночевал в логу – и теперь получил надежду на спасение. Отогревшись и подзаправившись бутербродами, усталый измученный пес заснул в теплой кабине, даже похрапывал слегка. Конечно же, Сергей взял его к себе, вновь возвратилась врожденная, видимо, любовь к собачьему племени. На пути домой Павел заверил Сергея, что при первой же возможности он навестит егеря и сообщит о найденной охотничьей собаке – это чтобы Сергей не особенно беспокоился из-за непредвиденного постояльца.
А Сергей и не беспокоился. Пес был ласковый и смышленый, возрастом 4-5 лет, всеядный, не избалованный – короче говоря, пес оказался опять источником счастья. Поздними вечерами они делали продолжительные прогулки по 5-7 километров, благо в ближайшем лесу были протоптаны великолепные тропы. Имя ему в спешке Сергей дал неудачное – Рекс, но теперь уже ничего не поделаешь. А пес и не возражал, глядя на своего спасителя влюбленными глазами. Однако спустя некоторое время у Сергея появилось беспокойство – а ну как заберут его? Как дальше жить без него? Он подолгу не мог уснуть, прислушиваясь к незнакомым звукам на лестничной клетке. А вдруг это за ним?
Так и есть, однажды пришел его хозяин – это Паша сообщил-таки егерю о находке. Оказалось, что это пес этого самого егеря – и вот он стоит теперь на пороге. Восторгу пса не было предела. Сергей с ревностью и тоской наблюдал, как пес облизывает бородатое лицо хозяина, как поет ему любовные серенады. И с тоской думал: «Вот и все, закончилась моя собачья жизнь». Оказалось, что имя у этого очаровательного песика вполне соответствующее – Чарлик. Видимо, в документах стоит Чарли, но хозяин обращается к нему уменьшительно ласково – Чарлик. Очень соответствует его внутреннему миру и внешнему облику – сама доброта. Подкатила тоска от предстоящей разлуки. И вдруг, как и в первый раз: «Больше никаких собак, никогда и ни при каких обстоятельствах», хотя подсознательно он чувствовал, что собачья жизнь для него все-таки еще не закончилась.
Третья собака.
«Но природа мудра, и Всевышнего глаз видит каждый наш шаг на тернистой дороге», поется в одной из песен Игоря Талькова. Опять вмешалась судьба. Поздней осенью Сергей зашел поутру к сыну в гости, благо тот со своим семейством жил неподалеку. Семейство это он застал за разрешением сложнейшей проблемы. Дело в том, что накануне вечером сын Сергея подобрал в подъезде крохотного щенка – видно, кто-то решил от щенка избавиться самым обычным способом – просто выбросить. На радостях сыново семейство обкормило щенка чрезмерно, и тот за ночь наделал в коридоре и комнатах штук шесть «куч». Кому же это придется по душе! Сергей понял, что судьба этого комочка может разрешиться плачевно. И все существо Сергея запротестовало: нельзя дважды подвергать малыша «выбрасыванию» в неизвестность. А он такой маленький и беззащитный! И все предыдущие опыты его собаководства сыграли решающую роль: он взял щенка, засунул за пазуху, и побрел домой. И с каждым шагом в нем просыпалось чувство восторга от того, что рядом с ним теперь опять будет любимый (несомненно!) «лохматон». Проснулась с новой силой любовь к собачьему племени, причем проснулась в каком-то истерическом облике – ни на минуту он не мог отвлечься от мыслей об этом новом члене семьи, переживал: а как там Чарлинька без него? И смех, и грех.
С «кучами» справились за пару дней, освоив принятую в детских садиках технологию «поел – и на горшок», то есть сразу же после каждой кормежки мчался на улицу. Вопрос об имени питомца даже и не возникал: имя предыдущего клиента настолько понравилось Сергею, что еще по дороге домой он ласково называл его Чарликом, Чарлинькой. Так и записали потом в собачьем паспорте: Чарльз.
Когда через месяц он предъявил своего друга общественным экспертам в кооперативе, конечно же, первым делом встал вопрос об его породе, для чего предприняли детальное изучение этого «приобретения». Чарлик был рыжей масти, по спине более полоса более темного цвета, который плавно переходил в рыжий на боках и далее в белый – на животе. Ушки были черные, торчащие, но кончики висячие, как колокольчики. Хвостик, изначально как толстый крысиный, почти голый, к трем месяцам удлинился, распушился невероятно и загнулся вверху – почти как у лаек, только загиб был не полным кренделем, а полукренделем. Без преувеличения можно сказать, что подобного хвоста во всем микрорайоне больше не было. Примечательными были и лапки: у всех собак в кооперативе пальчики были короткие и толстые, как у железнодорожных рабочих. А у этого Чарлика пальчики были тонкие и длинные, как у пианиста, скажем, у Вана Клиберна. Общественные эксперты постановили, что это, конечно же, дворянин, но с доброй долей примеси – здесь мнения расходились – или лайки или колли. Но Сергея это, честно говоря, не волновало: он просто полюбил это существо, этот дар судьбы, и для него совершенно неважно было его происхождение. Он решил, что никак дрессировать своего друга он не будет (всякие там «дай лапу» и тому подобное) – пусть откроется в нем то, что заложил господь
Проблему питания питомца Сергей решил творчески. Он решил, что самое полезное для растущего организма – сбалансированная естественная пища. Поэтому он варил на костном бульоне «Геркулес» и сдабривал полученную кашу рыбьим жиром и костной мукой. Для более богатой гаммы витаминов выращивал овес, зелень которого также шла в качестве добавки. Мясо давал порционно сырое, мелкими кусочками. Когда в микрорайоне объявилась фирма, торгующая так называемым «черным рубцом» с мясокомбината (коровьим желудком), Сергей заменил сырое мясо в «каше» на сырой рубец, поскольку в новейшей литературе это считалось лучшим вариантом корма. В то время шла широкая рекламная компания сухого корма для собак, в частности – «Педигри», обильно сдобренного витаминами, и Сергей взял пакет для пробы. Но питомец Сергея это «вкусняшку» отверг, предпочитая естественный корм, запах которого для любого человека не слишком приятен. Кстати, так же поступили собаки из кооператива, которым он предложил остатки фирменного «Педигри» – им больше нравилась сваренная Сергеем каша.
Наблюдения за растущим собаном оказались увлекательным занятием, благо жизнь у Сергея стала немного полегче, недавно он нашел постоянную нормально оплачиваемую работу, и имел теперь возможность приезжать на обед домой – подкормиться самому и покормить «ребенка» (Сергей поймал себя на мысли, что к этому существу он относится именно как к своему долгожданному ребенку). И этому были объективные причины.
Чарлик полюбил его как самого близкого друга, и не скрывал этого. Он наслаждался каждым мгновением, проведенным вместе, бурно радовался, когда Сергей возвращался с работы и тосковал, когда оставался один. Однажды от невыносимой тоски он сгрыз ботинок отсутствующего хозяина и пульт управления телевизором. На этом потери от псенка закончились, но зато пошли «прибыли»: на прогулках в лесу, которые занимали по полтора часа утром и вечером, он нашел электронные часы, старинную фарфоровую чашку. Он любил засыпать рядом с другом-хозяином. Он пробирался к Сергею на диван, вытягивался так, чтобы его нос оказывался рядом с носом Сергея и замирал, по-видимому, в экстазе. Сергей называл это действо «артикулом морда к морде». Окончание этого артикула наступало при первых признаках засыпания хозяина: Чарлик немедленно прыгал на пол и занимал свое законное место у балконной двери. Трогательная забота Чарлика о друге-хозяине проявилась и еще в одном совместном действии – в спуске по лестничным маршам. Сообразив, что Сергей менее подвижен, Чарлик пробегал один лестничный марш и дожидался, пока этот путь не проделает хозяин. И так до конца лестницы. Подобным «артикулам» Сергей даже и не думал учить своего лохматого друга – все это тот сообразил сам. Желание порадовать хозяина Чарлик проявлял постоянно. Например, в лесу он находил и яростно облаивал белок, бросаясь на укрывающую белку сосну. Это подтверждало версию о наличии лаек у него в родословной, поскольку только лайки проявляют верховое чутье, что их выделяет среди прочих охотничьих собак. Как-то раз, в конце зимы по тропинке, протоптанной в глубоком снегу, пробегал мышонок, и Сергей, не подумав, указал на него Чарлику – и тот мигом догнал его и проглотил, из чего пришлось сделать вывод: хозяину нужно предварительно обдумывать свои собственные действия.
Чарлик проявил самостоятельность еще в одном «артикуле» – в знак особой любви он стал вылизывать Сергею ноги, чем временами ставил его в затруднительное положение. Представляете: приходят гости (сын, внучка, сослуживцы), а пес в неожиданном приливе чувств начинает лизать хозяину ноги, тщательно обрабатывая каждый палец – конфуз! Лица руки и хозяевам в порыве признательности облизывают все собаки, а вот такое действо – это что-то необычное.
Неожиданной оказалась реакция Чарлика на поводок, который подарили Сергею. Когда он впервые оказался с ошейником и на поводке, он воспринял это как оскорбление, как предательство со стороны хозяина. Дескать, я такой хороший, послушный, так люблю тебя – а ты меня на веревку. Именно можно было охарактеризовать его протест: он скулил, рвался на свободу, пытался освободиться от ошейника. Когда понял, что это не удается, сел, свесил голову и жалобно заскулил. Но выхода не было: густонаселенный район, рядом оживленное автомобильное движение, да и не всем похожим нравился бойкий озорной песик. Другими словами, жизнь диктует свои жестокие законы, и Чарлик скоро привык к новому качеству и успокоился.
Имея теперь надежное средство управления, Сергей стал совершать со своим другом длительные и сложные прогулки. Сначала они знакомились со своим микрорайоном, потому что у Сергея был страх, что если все-таки он почему-то не уследит, и псинка убежит, то она непременно потеряется среди незнакомых улиц. Но если район будет знакомым для песика, то вероятность потеряться для него будет меньше. Потерять Чарлюньку было бы самым страшным событием, пережить которое для Сергея было бы очень трудно, даже невозможно, наверное. Освоив микрорайон, друзья стали осваивать близлежащие окрестности. Чаще всего это был ближайший лесной массив. Они уходили по широкой просеке, по которой Сергей иногда в молодые годы бегал на лыжах, и делали петлю в 4 километра. При возвращении неизменно играли в придуманную Сергеем игру «Злые собаки». Суть игры в том, что Сергей становился в позу медведя (почему-то) и орал: «На помощь, злые собаки напали!». А лохматон сразу понимал шутку и с ворчанием бросался на Сергея, изображая эту самую злую собаку.
Иногда они ходили на просторную поляну у судоходного канала. И там случилась забавная дружба Чарлика с вороной. Почему-то вороне понравилось играть с Чарликом, и она терпеливо дожидалась нашего появления, сидя на ветке тополя. Как только мы оказывались в ее поле зрения, она срывалась с места и якобы нападала на Чарлика. Тот, уже отпущенный с поводка, яростно набрасывался на нее, а она, как птичка Дарси в мультфильме «Рикки-тикки-тави», летела с минимальной скоростью перед самым его носом. Так продолжалось минут 10, наконец «охотник» уставал и падал в изнеможении на землю, а удовлетворенная ворона улетала по своим делам.
С приходом весны Сергей вернулся к своему давнему увлечению – подледной рыбалке на Обском море. Разумеется, и на рыбалку они стали ходить вместе. Компаньон уже солидно вырос, раздался в плечах, хвост обрел задуманную природой красоту. Ходьба по льду моря была достаточно длительной – около часа в один конец, но они преодолевали путь на одном дыхании. Конечно же, у ближайших рыбаков сразу возникал оживленный интерес к столь необычному и дружелюбному члену рыбацкого коллектива, многие угощали его деликатесами (бутербродами), и Сергей не запрещал своему другу брать угощенья и чужих людей. На первой рыбалке произошел драматический случай. Не успел Сергей закормить первую лунку, как ему попался ерш. Да какой: он таких никогда не встречал и даже не знал, что они такие бывают, граммов двести – не меньше. Рыба отчаянно прыгала на льду, чем вызвала интерес у Чарлика. Он долго наблюдал за пляской ерша, а затем проглотил его в один прием. Погуляв по льду часа три и просверлив десятка два лунок в метровом льду, с непривычки усталый до изнеможения, Сергей разрешил озорному парнишке поиграть во дворе, а тот взял, да и удрал невесть куда. Сергей понял, что у него нет сил искать дорогого друга, да еще и в зимнем снаряжении и с «полной выкладкой». «Что же – пришла на ум предательская мысль – Бог дал, Бог и взял, не судьба» и побрел обреченно домой. Дома, приняв душ и выпив кофе, он прислушался к зову сердца, которое разрывалось от тоски по любимому лохматону. Он почувствовал, что есть еще немного сил, чтобы поискать друга, и он обязательно найдет его, найдет, во что бы то ни стало. Спустился в лифте – а перед ним сидит виновник волнений. Видимо он за это время тоже пережил многое, потому что с этих пор он не отходил от Сергея ни на шаг, даже перед дверью туалета его караулил.
Неожиданно Чарлик как-то особенно полюбил поездки в Караканский бор. Видимо, сама атмосфера бора пробуждала в нем неистовую активность. Как только Сергей открывал дверцу машины, пес бросался из нее на дорогу, и это надо было видеть. Он вытягивался в струну, прижимал плотно уши и летел с максимально возможной скоростью метров двести, потом – разворот, и назад с той же скоростью и тем же прилежанием. Закончив этот ритуал, жадно пил воду и становился опять мирным милым существом. Однажды они остановились в Каракане на несколько дней на самом берегу Обского моря. Дело было во вторник, народу вокруг почти не было. И здесь проявились в псенке качества охранника. Палатку поставили в трех метрах от лесной дорожки, ближе к морю, и занялись активным отдыхом – сбором и сушкой грибов, коих было здесь неимоверное количество и купанием. И вот Чарлик, видимо осознав сложившиеся обстоятельства, решил самоотверженно охранять «свои» владения. Для этого он каждую минуту, свободную от основных дел, укладывался поперек этой узкой дорожки в ожидании ненужных ему посетителей. И в четверг – пятницу они стали прибывать, и отдых превратился в кошмар: псенок не пускал новых постояльцев, яростно их облаивал и угрожал разорвать их в клочья. Дескать, это все наше, и убирайтесь вон. Поэтому в пятницу вечером пришлось им с Сергеем самим убираться, освобождая отдыхающих на берегу от слишком агрессивного сторожа.
Вот такая у них вышла любовь. А где любовь, там и ревность: он очень неприветливо воспринимал всех незнакомых людей, оказавшихся поблизости от хозяина. Зная, что хозяин не одобряет проявления агрессии, он все-таки проявлял ее вслед уходящему незнакомцу: скалил зубы и издавал глухое ворчание. Иногда даже подпрыгивал за спиной прохожего и лязгал зубами. Сергей не одобрял таких шуток.
В целом жизнь протекала мирно, без эксцессов, но однажды пес сильно обиделся на своего друга. А дело было так. Жена Сергея еще не вернулась из командировки, а тут и Сергею пришлось срочно выехать в командировку на три дня, и он отвел своего друга к сыну. Надо сказать, что и с сыном, и с его женой у Чарлика были очень и очень теплые отношения, поэтому никаких проблем не предвиделось. К тому же жена Сергея вернулась на день раньше, чем предполагалось, и первым делом вернула песика домой, чему он обрадовался безмерно. Когда же Сергей вернулся, то Чарлик лишь формальным взмахом хвоста поприветствовал его и далее пару дней был сдержан в проявлении чувств. На третий день вечером он все же подошел к постели засыпающего хозяина, положил ему лапы на грудь, поднял кверху свое «лицо» и высказал все, что наболело: «У-у-у, у-у-у,», что следовало понимать так: «Как же ты мог оставить меня, ведь я без тебя жить не могу» – это вольный перевод Сергея. И после этого все наладилось.
В шестилетнем возрасте Чарлик получил тяжелую травму, когда они, поставив машину, возвращались из гаража. Им предстояло перейти теплотрассу по специальному переходу, сваренному из арматурных прутьев. Он проходили здесь не одну сотню раз, и лохматон неизменно с опаской, очень осторожно, даже трусливо, ступал по решетчатому настилу перехода. А в тот несчастный день как бес в него вселился: он пулей пролетел по переходу и взвизгнул на последней ступеньке. Оказалось, что его задняя нога провалилась между прутьями, и голеностопная кость переломилась пополам. Сергей попросил знакомого автомобилиста отвезти их с потерпевшим в лечебницу, благо это было недалеко. Там ему наложили гипс, но неудачно, и через пару дней пришлось ехать в главную лечебницу для людей (НИИ Ортопедии и Травматологии). Там было и специализированное отделение для лохматых пациентов. Операция прошла удачно, сломанную кость закрепили титановыми пластинами с помощью титановых болтов. После операции хирург сделал комплимент Сергею: «Вы очень правильно кормили его в молодости, кости очень и очень твердые».
А вот в чем Сергей не ошибся, так это в заложенном Всевышним в Чарлика интеллекте. И он старался максимально способствовать развитию умственных способностей лохматого ребенка, для чего он щедро хвалил его за каждое осмысленное действие (за промахи порицал, конечно, но сдержанно). Так, вероятно, нужно и людских детей воспитывать, чтобы они не имели оснований усомниться в том, что их любят, и стремились к совершенству. А результат оказался более чем позитивным. Выросший Чарлик постоянно поражал хозяина собственным логическим мышлением. Это не только ходьба по лестнице с ожиданием «медлительного» хозяина на каждой площадке. На улице он старательно обходил лужи и трещины в асфальте. А вот его изобретение по переходу через весенний лед канала – это же высший класс. В самом начале зимы канал покрывался льдом, который к весне достигал почти метровой толщины. Друзья, стараясь сократить путь до гаража, всю зиму ходили напрямую, по льду канала, выигрывая в расстоянии не менее полукилометра. Чарлик пулей весело пролетал через канал и на другом берегу ожидал своего нерасторопного хозяина. К весне уровень воды в реке, а, следовательно, и в канале, падал, лед проседал, и по береговой линии возникали трещины. Так вот, приблизившись к берегу канала, к этим страшным трещинам, Чарлик всегда пропускал хозяина вперед: дескать, если тот пройдет, так и для Чарлика опасности нет, ведь он твердо знает, что он меньше хозяина, а потому не погибнет. Логика железная. Или вот с питанием. Как-то раз он отказался от еды, и Сергей, следуя книжным инструкциям, весь день безрезультатно предлагал ему отвергнутое псинкой кушанье. Утром следующего дня, когда Чарлик снова отверг угощенье, Сергей поставил мисочку в пластиковый пакет с бормотаньем: «Не хочешь – как хочешь, отдам ребяткам в гараже, они оценят» – и пошел одеваться. Когда он вернулся, миска была пуста: своего никому не отдам! Вот таким жадненьким, но логически мыслящим оказался этот друг Сергея.
Беда пришла, откуда не ждали. На 15-м году жизни Чарлик резко утратил свою активность, шерсть у него потускнела, глаза больше не искрились радостью. Все чаще он старался уединиться, по ночам Сергей слышал иногда, как его лохматый друг постанывает. Наконец, Сергей заметил на полу следы крови – и сразу к врачам. Их заключение было страшным – у собаки рак кишечника. Оказывается, и у собак случается такое, не только у людей. А еще говорят: «Заживет как на собаке!» – ан, нет, и на собаке не все заживает. Учитывая возраст собаки, хирургического вмешательства врач не посоветовал, только болеутоляющие средства: чему быть, того не избежать. Через два месяца на утренней прогулке случилось страшное: Чарлик взвизгнул, упал и стал кататься по земле, по его телу пробегали судороги, он жалобно стонал: как будто, что-то лопнуло внутри его тела. Сергей связался с сыном, тот приехал на машине и помог довезти Чарлика до лечебницы. «Собака умирает, лучше не мучить ее и усыпить, чтобы избавить от страданий. Можно оставить ее здесь, так даже лучше» – таков был суровый приговор врача. Возразить было нечего.
И вот теперь Сергей сжимал в руке лапу друга и с тоской глядел в его угасающие глаза. Друг уходил навсегда, в вечность. Чувство невосполнимой утраты охватило Сергея: да, рядом с ним остаются жена, сын, друзья, коллеги по работе. Но такого друга нет и больше, вероятно, не будет. Сердце сжалось от тоски – и снова спасительное «Больше никаких собак, никогда и ни при каких условиях». Но сейчас эта мысль почему-то не принесло успокоения. Может быть, напротив, успокоение для него теперь именно в продолжение «собачьей жизни»? В новом лохматоне?
Георгий Веревкин, Академгородок, Новосибирск