Недалеко от Парижа, вблизи городка Креси ла Шапель, стоял дом. Дом стоял на берегу реки, и по старой памяти, его называли мельницей, хотя давно уже никто не привозил сюда зерно на скрипучих телегах, не выходил им навстречу хозяин, густо запудренный мукой, не скрежетали каменные жернова… Только вода по-прежнему пела свою песню. Река и Дом знали друг друга давно. Первая, что увидел Дом, едва люди прорубили окна, была Река. Она дружелюбно подмигнула новоселу, пожелала удачи и согласилась дружить. Дом обожал слушать истории. Река текла издалека и знала много историй. Повзрослев и возмужав, Дом накопил немало интересного про своих обитателей, их соседей, их родственников из большого города Парижа и далекого морского города Марселя. Дом рассказывал свои истории Реке, она несла их дальше. Так они и жили. Долго жили.
Сначала Река крутила жернова мельницы, потом какое-то электричество, потом зерно стали возить неизвестно куда. Но свежий хлеб каждое утро лежал на большом столе. Значит, где-то зерно превращали в муку. А обитатели Мельницы занялись другими делами: иногда в доме рождались дети, иногда умирали старики, кто-то уезжал учиться, кто-то не возвращался с войны, кто-то влюблялся – и в Доме играли свадьбу, кто-то влюблялся, но свадьбы не получалось. Разные истории помнили Дом и Река, разные. Дом стоял, Река текла, время шло… Семья разъехалась, стареющая хозяйка иногда получала письма, но вслух их не читала, а Дом читать не умел. Историй становилось все меньше.
Историю своей хозяйки Дом хорошо знал и помнил, но не станешь же обсуждать ее с Рекой в двадцать пятый раз. А хозяйка и в двадцать пятый и в сотый готова была рассказывать, вспоминать эту трогательную историю и бесконечно перечитывать старое письмо, писанное стремительным крупным почерком, хорошим французским языком, но о чем? Дом не умел читать! Наверное – о любви…, конечно, о любви, но что? Дом помнил эту женщину маленькой веселой девочкой, встречал ее после занятий в школе, провожал долгим взглядом до поезда (станция была рядом), когда она уезжала после каникул и праздников в Париж в университет. Да… тогда он и появился в ее жизни, этот высокий юноша… Дом приготовился было к свадьбе, но что-то пошло не так. Она получила это письмо, полное нежности, любви и слез; Он женился на Другой; Другой тоже хотелось нежности, любви и слез, но все это было запечатано в конверт и отправлено на Мельницу. Другой досталась только свадьба. И закрутились не мельничные жернова, но быстрые и беспощадные…
Слово «продажа» прозвучало для Дома неожиданно. В этот день все было «через голову». Во-первых, Река вышла из берегов, натворила много бед и, ничего не объяснив, вернулась обратно, загадочно крикнув: «Жди перемен!». Во-вторых, хозяйка после продолжительного разговора по телефону опустилась на стул и долго-долго сидела молча, не говоря ни слова. Потом достала письмо, несколько раз погладила старый конверт тонкими пальцами и забыла (забыла!!!) вернуть на место. Потом Дом наполнился веселыми женщинами со щетками, швабрами и началась генеральная уборка. Дому нравились эти уборки, после которых все пахло чистотой и новостями, но он знал, как это опасно для старых писем.
Вечером приехал гость, для которого была устроена вся эта суета. С первого взгляда Дом узнал в седом респектабельном господине высокого мальчика-студента. Они, хозяйка и гость, проговорили весь вечер и всю ночь, а утром объявили Дому, что его придется продать.
– И, что? – возмущенно вопрошал Дом.
– И, хорошо! – отвечала ему Река. – Будет много новых историй…
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Продали Дом одним, одни другим, другие третьим. Третьи забросили Дом: крыша прохудилась, двери покосились, окна раскололись.
– Все кончено! – думал Дом.
– Все лучшее еще не началось, – говорила Река. Она была старше Дома и больше путешествовала.
И вот однажды проезжал мимо тех мест «Странный человек» со своей Красавицей-женой. Красавица-жена была не только красавицей, но и умницей, и очень она любила «Странного человека». И не просто любила, а умела слушать, и не просто слушать, а слышать все, что он говорит, а главное – все, что не говорит, а только думает, а иногда и не думает, а чует.
«Странный человек» странно принимал решения. Сядет на бережок, опустит ноги в воду и слушает. Посидит-посидит, все поймет правильно и дальше жить идет. Тут-то Река и нашептала ему про Дом, да не сказала, где он. По забывчивости ли или хотела, чтобы сам поискал, не знаю. Только с той поры стал «Странный человек» искать Свой дом. Долго ли, коротко ли странствовал «Странный человек», много ли, нет ли домов поглядел – судить вам. Двадцать три адреса было в его списке. Все хорошие, все у воды, все рады послужить «Странному человеку» и его Красавице-жене. А выбрать не может. Хоть опять ноги в воду опускай.
Вот тут-то и случилось ему проезжать мимо этих мест.
– Эй, – крикнула Река Дому, – позови его!
– Не услышит, – ответил Дом, – зачем ему старая мельница без крыши и окон?
– Этот услышит, – возразила Река.
Дом позвал. «Странный человек» остановился.
– Зачем тебе старая мельница без крыши и окон? – спросил равнодушный риэлтор.
– Надо зайти, раз зовут, – загадочно ответил человек и пошел к Дому.
И чем ближе он подходил, тем громче Река хлопала прозрачной ладонью о ветки старой ивы, опущенные в воду; они перемигивались и радостно шептали: «Наш, на-ш-ш-ш»… Дому «Странный человек» понравился сразу. И жена-красавица. А удивлять нечем: кругом разруха, мусор, обломки.
– Мусор-то мы уберем…
– Кто это сказал? – оглянулся Дом.
А это жена-красавица подумала. Ей не впервой было убирать мусор, и она не боялась такой работы.
– Крышу-то мы починим, – подумал «Странный человек». И Дом затрепетал от радости.
– Сад вычистим, – сказала жена.
– Здесь будет много садов, – подумал «Странный человек».
– Здесь будет чудесный дом, – подумала жена, а для гостей мы построим новый, потому что здесь будет много гостей…
– Много гостей и много историй! – ликовал Дом.
А Река и Старая ива рукоплескали, не стесняясь слез умиления и радости, рассыпавшихся жемчугами по воде и листве.
А письмо, припрятанное во время той уборки, Дом отдал Красавице-жене. А она, умница, сделала для него, для письма, целый «домик». Комната «У бабушки». Письмо в рамочку – и на стену. А на белом полу, синими буквами, крупным стремительным почерком, для всех – про любовь, про нежность, ну, и про слезы, конечно.
Вместо эпилога.
В Доме кипела работа: стучали, ломали, пилили, прибивали, красили, отмывали, чистили, перекапывали, заносили, расставляли, выбрасывали, пропалывали, сажали – строили. Устали. Тут-то позвал «Странного человека» и его Красавицу-жену в гости «Очень странный человек» со странным именем Тонино Гуэрра. Приехали, то да се, поели-попили и все не наслушаются «Очень странного человека», потому что очень они его любили и ценили каждое его слово. Так про Дом свой новый и не успели еще рассказать, как тут Тонино и говорит: «А я сказку сочинил про клоуна. Хотите послушать?». Все, конечно, хотят, особенно «Странный человек», потому что он и был клоуном. И прочитал Тонино сказку про то, как купил Клоун старый дом, да не просто дом, а Мельницу. И сделал из нее загадочную фата-моргану, где одна комната – воздух, другая – огонь, одна – земля, другая – вода…
– Как он узнал?! – подумали одновременно Клоун и его Красавица-Жена. – Не иначе, тоже сидит «ноги в воду».
А Тонино все читал про удивительный дом, где жить хорошо и гостить хорошо, и дружить легко, и говорить не трудно, и думать просторно о жизни, о чуде, о нежности и о любви.
«Вот и опять гляжу туда, моргая. Это она, она, фата-моргана. Это ее цветные сновидения. Это ее театр передвижной.»(Новелла Матвеева)
Оксана Сарычева, Россия