Вот и май скоро.
Вспомнил вдруг, что давно, в юности, каждый май мы ходили на байдарках. Собиралось несколько человек: кто – то имел плавсредства; кто-то брал напрокат или одалживал… И отправлялись… Несколько дней на свободе, вне тесных коммуналок, без опёки родителей, на природе… Можно отвлечься от обыденной жизни…
Вот одна из маёвок остро врезалась в память. Запомнилась как что-то светлое, лёгкое, радостное…
Не помню, как, но в эту пёструю компанию я попал случайно. Кто-то из знакомых не смог, а уже договорились…Видимо, так было… Но это и не важно. Со мной была моя жена, недавняя невеста…
В последний день апреля мы встретились на вокзале. Вышли на нужной станции. Собрали байдарки и отплыли. Пятнадцать человек, шести двух- и трёхместных лодок.
Встретив подходящую для стоянки поляну, причалили. Поставили палатки. Дружно собрали хворост. Кто – то обустраивал лагерь. Иные кололи впрок дрова. Одни готовили пищу, другие расчистили площадку для волейбола, повесили сетку…
Погода стояла прекрасная. Весна! Лёгкий ветерок! От свободы, молодости, кучи вольного времени впереди и никакой повседневности слегка кружилась голова. Радость переполняла нас…
Молодая травка острыми пиками пробивала прошлогоднюю слежавшуюся листву. Нежная зелень деревьев чередовалась с белой кипенью черёмухи. Голубое небо с лёгкими облачками отражалось в быстрой реке.
Народ в компании подобрался обычный – студенты, рабочие. Первое впечатление – народ случайный, «с бору по сосенке». Команда не устоялась, не едина. Мало было знакомых между собой. Каких – либо ярких черт я ни у кого не заметил. За исключением троих ребят.
Один парень обращал на себя внимание тем, что устраивался где – то в сторонке, но так, чтобы он был на виду. В руках он держал блокнот и авторучку. Вид у него был задумчивый. Конечно, о нём говорили. Говорили, что Виктор сочиняет стихи. Были разговоры, что он, будущий инженер, что – то изобретает. Более этого народным массам ничего не было известно. А так со стороны – чистый Пушкин А.С., а может быть ещё больший гений.
Другой парень был старше всех, но интерес он вызывал, благодаря внезапной смене одежды. К каждому приёму пищи он выходил, сменив туристическую куртку на белую накрахмаленную рубашку с галстуком. Выражение лица у него и поведение были торжественными. Ещё во время плавания он был заметен: видя встречную деревню, а деревни шли одна за другой, чуть привставал и пел:
– Вот впереди село большое…
Пел эту короткую арию и затем усаживался до следующего скопления изб на берегу.
Ещё один человек в компании привлекал внимание. Он был невзрачный, невысокого роста, тщедушный паренёк. Но какая-то внутренняя сила исходила от него. И с ним была очень красивая девчонка. Звали её Таня. Таня ни на миг не отходила от своего избранника. А он был активным. Не то, чтобы он верховодил, покрикивая или повышая голос. Нет. Говорил он спокойно. Он чрезвычайно конструктивен.
Услышав от проходящих с вёдрами жителей, что идут на родник, мы пошли с ним за водой.
Обнаружили родник. Замусоренный, с мутной от обилия песка водой. Он предложил родничок почистить, обложить камнями. Облицевать.
– И нам будет польза и тем, кто будет брать тут воду.
Обложили. Спустя какое – то короткое время подождали и вода очистилась. Приятно было смотреть на результаты своего труда. Из земли била струя, мгновенно наполнялась водой чаша, обрамленная омытыми булыжниками. Чаша была глубокой. Большая походная кружка целиком погружалась в водоём чистой воды. Прозрачной и вкусной воды. И с помощью кружки можно было быстро набрать котелок или иную другую посудину.
После обеда пошли погулять по лесу. Шли вдоль реки. На согретом солнцем бугорке, меж двух высоченных сосен, обнаружили кучку строчков и сморчков. Митя, так звали этого парня, на которого я обратил внимание, предложил выварить их и украсить ими ужин. Так и сделали.
Быстро смеркалось. Все живо разошлись по палаткам. Не было гитары – то, что всегда удерживает туристов у костра.
Наутро внезапно выпал снег и покрыл белым всё вокруг: реку; поляну; деревья. Но все эти признаки недавней зимы не испортили нашего настроения.
За завтраком Митя сказал:
– Ребята! А ведь сегодня Первое мая! Праздник! В Москве сейчас военный парад, потом демонстрация, оркестры, цветные шары, транспаранты… Парад у нас не получится, а вот демонстрацию мы устроить можем! Давайте, а?
– А что будем делать? – спросил кто – то из нас.
– Построимся в колонну и будем маршировать и петь песни. Поляна для этого у нас есть!
Митя нашёл какую – то красную рубаху, нацепил её на палку и вот оно – знамя готово. И Митя затянул:
– Утро красит нежным светом…
Наша маршевая колонна росла быстро – четыре, шесть, девять, одиннадцать человек…
И вот уже мощный хор грянул:
– Кипучая, могучая…
От этих слов мы заряжались бодростью, силой и гордостью. Нам было весело и радостно. Все мы ходили на демонстрации, но вот так, вне организаций, вне команд, под зовущим вперёд флагом из красной рубахи – никогда…
Кто-нибудь затягивал песню и её сразу же подхватывали другие:
– Солнышко светит ясное. Здравствуй, страна прекрасная. Юные нахимовцы…
Затем кто-нибудь начинал:
– Мы в кильватерном гордом строю…
И тут же во флагманский марш включались остальные.
Мы дурачились, смеялись, но были и строгими – в зависимости от текста.
Пели бодрую песню итальянских партизан «Белла Чао». Конечно же, пели «Катюшу». Пели о Дне Победы, пропахшем порохом…
За пару часов мы перепели массу праздничных, маршевых… Дошли даже до хулигански – патриотических песен типа «Советская малина врагу сказала «Нет!»
После наших маневров на поляне, манифестации нашего высокого духа, после гимнов солнцу снежок постепенно растаял под тёплыми лучами небесного светила, и масса снежинок засверкала яркими жемчужинками.
Мне запомнилось, что после оптимистичных и духоподъёмных маршевых песен чувствовалось, что мы стали дружны, сплочённы и симпатичны друг другу.
Валерий Бохов, Москва