ОВРИНГ
Путник на овринге,
как слеза на реснице
(Восточная пословица)
Занятая нашим подразделением высота заметно выделялась среди окружающих вершин. Она возвышалась над ними. Стратегическая дорога душманов проходила прямо у её подножия, прямо под нами. И каждый метр дороги хорошо просматривался. И хорошо простреливался. Из-за этой дороги и была ценна наша позиция, «наша сопка», как мы её называли.
Окружающие горы, как и наша сопка, были лишены растительности. Камни, камни, камни кругом. Редко где росла жёсткая как проволока трава. Дорога и две вершины перед нами были нашим фронтом. С тылу подхода к нам не было. Подняться по стене с отрицательным углом было невозможно. Если только ты не альпинист – профессионал. Конечно, мы просматривали периодически и эту сторону. Не сбрасывали её со счетов.
Горы были голыми, но внизу, у подошвы, вдоль дороги, можно было разглядеть заросли арчи, акации, кизила и дикой груши… Деревья и кустарники там сплелись в непроходимые джунгли. Очень способствовали этому и плети ежевики.
Нас закинули в это царство каменных вершин на вертолётах. Нас – это сотня молокососов, только что закончивших учёбку. Боевого опыта никакого. Только командир – капитан Воробьёв хлебнул этой горечи с верхом. Три лейтенанта и я, в том числе, участвовали в двух походах, но без боестолкновений.
Миномёты 82-мм «Поднос», пулемёты «Утёс» калибра 12,7 мм – вот наше вооружение, не считая стрелкового оружия. Продукты, боеприпасы, аптечка, рация и шесть бочек воды…- наше хозяйство.
На плоской вершине нашей сопки было много руин каких-то древних строений. Среди каменных россыпей остатков сооружений заметны были развалины с фрагментами купола, что делало их похожими на культовое святилище.
– Тут, похоже, находилось большое селение, – пояснил наш капитан, осматривая руины. – Каждый присмотрите себе место; займите и оборудуйте его, – обратился капитан к личному составу. – Это будет вашей боевой позицией. Здесь же, советую, устроить и спальные места. Сейчас тепло по ночам. Да ещё телогрейки и бушлаты под рукой. Готовность к бою будет постоянной; без потерь времени. Палатки поставьте в центре. Бочки с водой, старшина, закопайте. Это позволит укрыть воду от перегрева и от недобрых глаз.
Спальные места, они же наши боевые ячейки обустроили среди груды камней. Оборудовали окопы, защитные стенки, брустверы. Здесь же разместили свою верхнюю одежду – ватники, камуфляжные куртки, защитные балахоны, каски; здесь же нашли места для подсумок, гранат, личного оружия, фляг, котелков…
А недобрые глаза появились вскоре. После того, как мы оседлали дорогу и, если не обжились, то немного пообвыкли, показались духи. Они сразу попёрли вверх, оглашая горы беспорядочной пальбой и криками «Аллах Акбар», которыми нещадно подстёгивали себя.
Первую неподготовленную атаку мы отбили. Впрочем, удалось отбить и последующие атаки… Правда, порою, дорогой для нас ценой.
В первый же день мы увидели, что две соседние горы запестрели халатами, чалмами и афганками душманов. С этого времени там постоянно находились их наблюдательные пункты.
Капитан определил, кто из солдат и какие цели постоянно держит под прицелом. Были оборудованы снайперские гнёзда. Но основная наша цель – дорога. К ней было приковано наше внимание.
Душманы атаковывали нас порой не только днём, но и ночью. Мы научились отбивать их наскоки. Ночью требовалось больше внимания. Особенно при отсутствии лунного света. Если что – то шевельнулось в темноте, то это определялось как цель. Из многих солдат получились настоящие бойцы; некоторые стали отменными стрелками.
Задачу, поставленную перед нашим подразделением высоким начальством, – оседлать дорогу, пресечь движение караванов и оборудовать на занятой вершине кордон с обновляемым численным составом, мы выполнили. Мы закрепились и две недели продержались здесь.
По истечению этих двух недель, так уж сложилась ситуация, посыпались неприятности: после очередной атаки душманов наши потери сильно возросли; в живых осталось лишь семь десятков солдат; мина залетела в палатку и разбила рацию; другая мина угодила в бочку с водой; небо настолько заволокли облака и тучи, что о прилёте вертолётов не могло быть и речи; туман сократил видимость настолько, что порою враг мог подобраться на расстояние броска гранаты.
По рядам защитников высоты пронеслось:
– Усилить бдительность, бойцы!
Капитан Воробьёв, собрав на очередную летучку нас, трёх лейтенантов, обратился ко мне:
– Лейтенант Давуди!
– Да, товарищ капитан.
– Долго ли тут мы будем – неизвестно. Попробуйте разыскать воду на нашей сопке. Ведь как – то тут жили люди в давние времена. Вряд ли воду они таскали снизу, из тугаев. Далеко. Хотя и возможно. Где – то вблизи она должна быть. Возьмите с собой, если нужно, пару человек. Найдите воду, Давуди! От боёв не освобождаю, сами понимаете…
Капитан обратился ко мне, думаю, учитывая то, что я учился на геолога.
Мы, я и двое солдат – Осянин и Басов, три дня провели в поисках воды. Когда позволяла обстановка мы откладывали автоматы и принимались за исследование заброшенных ям, щелей и разломов. Облазили все развалины. Возле редких подобий кустиков копали пробные колодцы и шурфы.
Пробовали методы обнаружения воды, используя приёмы биолокации. Для этого сделали рамочку из проволоки, благо у нашего радиста с собой были запасы метизов и проволоки. Известно, что молекулы воды выстраиваются в цепочку и в капиллярной воде возникает электрический ток и, вследствие чего, – магнитное поле. А оно и влияет на проволочную рамку. Но не повезло, не нашли мы воду этим способом.
Искали воду и по ночам. Дело в том, что обычно в начале лунного притяжения скопившийся холодный воздух вокруг родниковой жилы выходит на поверхность земли. В таких местах из-за разности температур образуется туман. Его-то мы и пытались встретить. Но таких локальных выбросов тумана обнаружить не удалось. Тем более что иногда сплошная пелена дымки и мари покрывала всю поверхность нашей сопки.
Как бы ни были заняты поисками воды, но если где – то вспыхивала перестрелка, то мы спешили занять свои места в боевом строю.
Ну и вот нам, наконец, повезло. На четвёртый день наших изысканий, когда слабый ветерок разогнал туман, на тыльной стороне нашей сопки с помощью бинокля обнаружили расщелину, в которой сверкала родниковая вода. Родник тонкой струйкой бил прямо из скалы, вода накапливалась в маленьком бассейне и пропадала… Ниже ложа собранной воды скальные породы были сухи. Но прежде, чем я увидел воду, в окуляре бинокля появилась бабочка. Рваный полёт её привлёк внимание, а потом, когда бабочка села, я заметил цветок. Это был эдельвейс, светло – серебристые розетки которого заметно выделялись на каменистом склоне. Как – то не вязался нежный цветок с суровой обстановкой боёв, которые возникали поблизости… И вот рядом с цветком, которым короткое время я невольно залюбовался, была обнаружена долгожданная вода…
Воду обнаружили, но подходов к источнику не было. Метров семь – восемь надо было преодолеть, чтобы добраться до ключа. Внимательное рассмотрение гладкой скальной стены позволило увидеть остатки когда – то существовавшей подвесной тропы, подвесного балкона – овринга. Я родом из Таджикистана, поэтому знаю, что это такое. Встречал в горах. А увидели мы, что из скалы на некотором расстоянии друг от друга торчат местами сломанные, а кое – где сгнившие древесные остатки брёвен и жердей. Значит, у жителей древнего кишлака к родничку была тропа.
Теперь нам надо было найти способ достать обнаруженную воду.
Если попытаться набирать воду сверху, опуская ведро, привязанное к длинной верёвке, то попытка не удастся. Сверху этот родник не виден, он закрыт скалой.
Если самому, взяв ведро, обвязаться тросами и верёвками, спуститься, то так набрать воду можно, но крайне рискованно. Опускаться и подниматься, опираясь на собственные силы и силы ребят, можно. Но это трудно и опасно. Лебёдки же, даже простенькой, у нас не было.
Вывод такой – надо делать овринг.
Доложили свои наблюдения и соображения капитану Воробьёву.
– Так, понял тебя, – услышали мы. – Пока неизвестно, сколько нам ещё тут торчать. А вода кончается.
На всякий случай наш капитан поручил мне подобрать людей численностью четыре – пять человек:
– Лейтенант! Собери бригаду мастеровитых солдат и сооруди этот овринг. Ты ведь с Памира? Делал когда-нибудь сам?
– Нет. Но видел, как сооружают овринг. Но там был бетон. Из него сооружали карнизы. И бетоном укрепляли поперечины, вбитые в гнёзда.
– Тут бетона ты не достанешь.
– Понимаю!
– Действуйте. Ответственейшее дело. Продумайте страховки, технику безопасности. Не рискуйте без надобности!
Кроме Осянина и Басова в команду строителей я взял Иванова, Давлатова и Саида Тахири. Двое последних, как и я, призваны из Таджикистана, и им даже довелось строить овринги. Иванов же был мастером на все руки.
Начали мы с того, что с двумя имеющимися топорами Осянин, Басов и Иванов спустились в тугаи – сделать запасы заготовок – брёвен, слег, подпорок.
Давлатов и Тахири, привязавшись верёвками к штырям, вбитым у самого края пропасти, готовили гнёзда, ниши, расширяли скальные щели для того, чтобы вколотить, вогнать в них жерди. Я страховал их, удерживая шнуры, привязанные к ребятам.
Заготовлялись и деревянные клинья для закрепления вбитых в щели скал длинномеров. При этом решили в качестве молотков использовать увесистые дубинки. Чтобы не уронить дубинки привязывали их к рукам.
А уже поверх поперечин надумали плести из прутьев дорожки, сверху закладываемые дёрном, плоскими камнями, плоскими корзинами с песком.
Дёрн и песок все шестеро набирали внизу и таскали наверх. Корзины плели из тонких прутьев и ежевичных побегов. Шли в дело и все имеющиеся верёвки. Плоские камни подбирали среди руин древних строений.
В качестве перил в ход пустили верёвки. Палки, вбитые над головой, служили своеобразными поручнями и ограждениями…
Много раз приходилось прерываться, становится в ряды сражающихся, если где-нибудь на фланге бил пулемёт, слышались одиночные хлопки или треск множества выстрелов. Стук пулемёта – верный признак того, что душманы пошли в атаку. Частенько было так. Висим на скале. Вбиваем деревянную сваю в гнездо или крепим бревно как подпорку… Но приходится останавливаться. Всё, что не закреплено, надо поднимать на поверхность. И самим выбираться….
Так мы и делали. Трудились с короткими перерывами на сон.
Настал день, когда долгожданный овринг был проложен и опробован. И почти тут же внезапно показалось солнце. Его сияние мы восприняли как награду за труд и как огромную радость. Радость – участвовавших в сооружении овринга, и гордость за выполненную работу. Радость солдат, за которыми вскоре прилетят. Радость от скорой возможности выспаться и как следует поесть.
На следующий день мы услышали шум моторов Ми – 17. Прилетела наша долгожданная смена.
Знакомых ребят из прибывших я отвёл к оврингу и показал его.
– Ребята, воды если не хватит, то сможете набрать её в имеющемся роднике. Мы проложили к нему дорожку.
– Тяжело было?
– Как видите. – Я показал сбитые в кровь ладони. – Такие руки у всех шестерых, кто участвовал в сооружении тропы.
Знакомый лейтенант не сразу нашёл, что сказать:
– Да, видно, что всё это время вы не отсыпались в лопухах у дороги.
Валерий Бохов, г. Москва, Россия