В августовском номере «Нашей Гавани», №107, был опубликован интересный материал, подготовленный Ольгой Суворовой к 150-летию великого Резерфорда, рассказывающий о его тесных контактах с русскими учеными. Как мы и обещали, сегодня мы публикуем интервью с правнуком известного физхимика Николая Шилова, бывшего стажера Резерфорда, – академиком Борисом Стечкиным. Его также подготовила Ольга Суворова.
Краткие биографические сведения о Борисе Стечкине.
Окончил Мехмат МГУ в 1973-м и до 2013-го работал в Математическом институте им. В.А. Стеклова. Также работал в Институте машиноведения им. А.А. Благонравова. Преподавал в МФТИ и других ВУЗах. В 1997 г. избран академиком Российской академии космонавтики.
Прадед Бориса Сергеевича – профессор Шилов Николай Александрович – русский и советский физхимик. В мае-июле 1914 стажировался в Манчестере, в Лаборатории знаменитого новозеландского и британского физика Эрнеста Резерфорда.
Уважаемый Борис Сергеевич! Благодарю за то, что Вы нашли время дать интервью и рассказать нашим русскоязычным читателям в Новой Зеландии о работе Вашего знаменитого прадеда Николая Шилова. Я знаю, что Вы потомственный ученый и многие из Ваших предков были известными учёными. Расскажите немного о своей научной биографии.
Мой дед, академик АН СССР, Б.С. Стечкин (1891-1969), теплотехник, моторист и основатель теории воздушно-реактивных двигателей, был племянником профессора Н.Е. Жуковского (1847-1921) и свой путь в науку начал именно под его руководством. А потом женился на Ирине Николаевне, дочери Н.А. Шилова. Стало быть, их сын, профессор математики С.Б. Стечкин (1920-1995), – это мой отец. Мать, Екатерина Ивановна,- тоже математик по образованию (Мехмат МГУ). Переводила математические книги с французского и занималась редакционно-издательским делом. Так что математика для меня была частью моего мира природы изначально. Ведь наука служит постижению окружающего мира, пытаясь ответить на два вопроса: как устроена Природа; и почему она так устроена? Обобщение и упорядочивание накопленных знаний всегда предшествует новым фундаментальным открытиям. Поэтому тема изучения состояния науки актуальна именно сейчас, в 21 веке. История развития той или иной области знаний вносит свой вклад в это дело.
Как отмечал М.В.Ломоносов, всякий, делающий фундаментальное открытие, оказывается пред бездной, полной новых звезд. Этим звездам числа нет, бездне дна!
Ваш прадед, профессор Николай Шилов, – один из первых русских учеников и стажеров, работавших в лаборатории лауреата Нобелевской премии, великого новозеландского и британского учёного Эрнеста Резерфорда, беседовал с ним, фотографировал, рассказывал о нем и его лаборатории в письмах коллегам и семье. Что Вам больше всего запомнилось из этой исторической страницы не только Вашей семьи, но и истории науки и российско-новозеландских отношений?
Во время посещения лаборатории Резерфорда в Мак-Гилле, в Монреале, мне роассказали, что голые кирпичные стены до сих пор «фонят» радиацией. А в Фромборке, в обсерватории Коперника кирпичные стены тоже «фонят»… творчеством.
Талантливый, упрямо идущий к знаниям маленький мальчик с новозеландского Южного острова, напомнил мне другого, с противоположного края Земли, вышедшего на полтора века раньше – Михила Ломоносова. Кстати, столетие Резерфорда в далекой России отмечалось на государственном уровне.
Жюль-верновский Паганель не был первым, кто поведал мне о Новой Зеландии. В начале 50-х годов друг нашей семьи гроссмейстер Юрий Авербах на вопрос, какие страны ему более всего понравились из тех, где успел побывать на шахматных соревнованиях, сразу воскликнул: «Конечно, Новая Зеландия! Но она так далеко…».
Потом были книжные захватывающие кругосветные путешествия с отважными капитанами, были знакомства с далекими краями, где другое небо, другие люди, иные растения и животные. Помню, в школе довелось делать доклад по биологии про птицу киви. Чтение открывало новые миры… Завораживало и пугало – «Антропофаги, люди с головами, что ниже плеч растут…». Кто не бывал пугливей Дездемоны? Можно было, не выходя из кабинета, рассматривать картины жизни разных стран и континентов… Огромную коллекцию стереофотографических пластинок составил мой прадед, профессор химии, Николай Шилов (1872-1930). Через стереоскоп открывались завораживающие виды – как живые выглядели многие известные люди той эпохи. Великие князья Российской Империи, нобелевские лауреаты – Освальд, Кюри, Резерфорд.
Позже познакомился с живыми, откровенными «портретами» Резерфорда по описаниям и в воспоминаниях П. Капицы и Н. Шилова. Занятно, что из всех сотрудников Лаборатории Резерфорда Шилов выделял Эрнеста Марсдена. Кстати, этот ученый, Э.Марсден, много сделал и для Новой Зеландии. Он впоследствии стал профессором Веллингтонского университета и членом Королевского общества Новой Зеландии (ред).
Судя по Вашим многочисленным и интереснейшим публикациям на разные темы из области гуманитарных и технических наук, Вы очень разносторонний человек. Насколько важно Ученому быть творческим человеком?
Совершенно согласен с Д.С. Лихачевым в том, что гуманитарные знания суть источник творчества. Многие ученые проводят общественно значимые исследования и пишут работы не только «в стол», но смело выдают их читающей публике. Иногда им крепко за эти работы достается.
Борис Сергеевич, Вы проживаете в Москве, сейчас в связи с COVID-19, конечно, сложно планировать поездки, но все же – есть ли у Вас планы побывать в Новой Зеландии – стране «длинного белого облака»?
Надеюсь! Но сначала пошлю в ваш Институт астрофизики свою небольшую работу…
На фото: Академик Борис Стечкин (из личного архива)