– Как ни крути, а возраст есть возраст.
– С этой великой мыслью проснулся Юрий Дмитриевич Паршин в свой день рождения. Как-никак, шестьдесят четыре стукнуло. И вот, итог: сердчишко пошаливает, боль в желудке по утрам становится все более назойливой, но главное – одышка. Достала, проклятая. Видимо, пришла пора начинать капитальный ремонт себя любимого. Надо сдаваться эскулапам.
До настоящего времени эта перспектива для Юрия Дмитриевича попросту была не приемлемой. Всю свою сознательную жизнь он считал себя абсолютно здоровым человеком и даже не стеснялся бравировать своим здоровьем. А что, в самом деле, так оно и было: когда пять лет назад он серьезно загрипповал, то оказалось, что он даже не знает, как на производстве следует оформлять больничный лист. Он не научился этому, поскольку никогда этого не требовалось делать. «Я здоров, болеть не умею и не намерен этому учиться» ,– заявлял он громогласно среди своих друзей и сослуживцев.
И впрямь, а чего бы ему болеть, ежели он с самого детства вел спортивный образ жизни. Нет, спортсменом профессиональным он никогда не был, но со спортом дружил всегда. В школьные годы он бегал на лыжах «за честь школы», азартно играл в волейбол и баскетбол и, конечно же, в настольный теннис. Никогда не курил, с алкоголем крепкой дружбы не водил – так, «шапочное знакомство». Короче говоря, Юрий Дмитриевич был образцом человека здорового образа жизни, умело сочетающего труд и отдых.
Об отдыхе его стоит рассказать подробнее. Вот уже более двадцати лет он проводил свои летние отпуска в тайге. А началась эта страница его жизни прозаично. На праздновании 15-летия школьного выпуска собрались одноклассники – повзрослевшие, заматеревшие. Приехал из Томска и Сашка Войтенко, с которым они когда-то сидели за одной партой.
– Привет, Санек, дружище. Сколько лет не виделись!
– Однако, со школьного выпускного.
– Как ты, где обитаешься?
– Закончил физфак Томского Политеха и распределился в партию нефтяников геофизиком. Живу в Нефтеюганске, там и работаю, в основном. Двое сынишек у меня, семь и пять лет. Сюда приехал на конференцию и, на тебе, – сборище выпускников. Это здорово. А ты, Юрик, как?
– Закончил Новосибирский университет, химик. Работаю в Институте катализа, занимаюсь проблемами нефтехимии, между прочим. Так что, мы почти коллеги. Не зря сидели за одной партой. Выращиваю и пытаюсь воспитывать сына, пока одного. Из увлечений главные в общении с природой: рыбалка, охота, грибы.
– Так ты тоже поклонник «дикого отдыха»! Здорово. Я тоже любитель путешествий. Этой осенью я со своими старыми приятелями-бродягами собираюсь проскочить по Обь-Енисейскому каналу.
– Это что еще за чудище?
– Да вот, такое чудо сотворили наши предки два века назад. Русские купцы, в основном, они не были скрягами. Заколоченные на эксплуатации народа деньги они вкладывали в разные проекты. Это не только в разные известные госпитали и школы, но и в тяжелую промышленность. Так возникли и металлургические монстры Урала, и сахарная промышленность, и текстильная промышленность России. Много сил и средств они вложили в дорожное строительство. Вот и этот канал является одним из таких проектов томских и красноярских купцов.
– Надо же, а я ничего об этом не слышал.
– Как же, этот проект иногда называют вполне сопоставимым с проектом Суэцкого канала, даже длиннее его чуток. Правда, он оказался не таким удачным и даже не очень актуальным проектом. Кстати, если хочешь все увидеть своими глазами, то присоединяйся, мы с моими друзьями, водными туристами, хотим осенью пройти этот водный путь на своих лодках. Точнее, основную его часть, таежную. В Енисей заходить не будем. Так что, если захочешь – милости просим. В моей лодке есть местечко, мой постоянный напарник по путешествиям приболел и не сможет поехать.
– Да что ты, конечно, я захочу, нет – я уже хочу.
– Ну, тогда вечерком обсудим детали, «за кружкой чая», как у нас говорят. Пригласишь?
– Конечно, о чем разговор, Танюшка будет рада.
Заинтригованный, Юрий дома первым делом заглянул в Википедию, чтобы поднабраться знаний об объекте будущего путешествия. И здесь он узнал много нового.
«Обь-Енисейский соединительный водный путь» в 1991г. в целях сохранения этого уникального гидротехнического объекта был признан памятником природы. Это своего рода «Суэцкий канал» (162 км) России, превосходящий знаменитого собрата по длине на несколько десятков километров, но, конечно же, меньше и по основным габаритам, и по значению. Со стороны Оби канал начинается возле поселка Усть-Озерное на реке Кеть и заканчивается уже в Красноярском крае устьем реки Большой Кас в 40 километрах от поселка Ярцево. Он проходит по Средне-Сибирской низменности, пересекая водораздел рек Обь и Енисей с запада на восток, площадь объекта 190 гектаров.
Собственно, канал этот представляет, скорее, водный путь из Оби в Енисей через небольшие речушки, озера, даже ручьи. Русла и берега этого водного пути до сих пор облагораживают, укрепляют и расчищают редкие жители – староверы да туристы-волонтеры. Только один участок, именуемый «прокопом» и первоначально являвшийся «волоком» диной 8 км, был полностью прокопан и заключен в бревенчатое ложе еще в позапрошлом веке. По всему водному пути в «слабых местах» берега укреплены многометровыми стенами из лиственницы, этакие своеобразные деревянные набережные. Лиственница – это удивительное дерево, она практически не гниет. Например, до сих пор в Екатеринбурге несет службу дамба на лиственничных сваях, сооруженная в эпоху Петра Великого. Несмотря на малые габариты русла канала, некоторое время его использовали для транспортировки баржами разнообразных грузов. Последнюю баржу по нему провели в 1943 году.
Вооруженный новыми познаниями по истории Сибири, Юрий Дмитриевич с воодушевлением поделился ими с женой, Татьяной, Танюшенькой (хитрость для пикантных случаев, как сейчас). Жена Юрия, Татьяна Тимофеевна, выслушав его восторженные рассказы о предстоящем походе, поворчала немного, но все же простила своего непоседу и благосклонно выдала разрешение на эту поездку. Она всегда понимала его тягу к приключениям и даже иногда одобряла их. Тем более что здесь, на сибирских таежных реках особых опасностей она не предвидела – не то что на сибирских реках горных. Так что поворчала она, скорее, для порядка. Короче говоря, разрешение было получено, и Юрий начал готовиться к походу и с нетерпением ожидал осени, ожидая вызова. И вызов, наконец, пришел.
До Томска он добирался поездом, Саня встретил его на перроне.
– Привет, старичок. Как путь–дорога?
– Все нормально, Саня, только груза оказалось многовато, хотя брал все в соответствии с твоими рекомендациями. Ружье брать не стал.
– Ничего Юрик, я беру свое, и этого достаточно. Да мы все проверим, рассортируем, лишнее оставим. Хотя ты ведь знаешь, что в дальнем походе лишнего не бывает.
– С другой стороны, в дальний поход берут не то, что необходимо, а то, без чего нельзя обойтись.
– Это верно, так альпинисты говорят. А ты, случаем, не альпинист?
– Да ходил пару раз. Не зацепило.
– Давай, забрасывай свои пожитки в мой «газон». И рванем в «гараж сбросить багаж». Потом – ко мне, примем по пять капель на дорожку. Наташка борщ сварила – ум отъешь. Потом все посмотрим, проверим. Баржа наша пойдет только послезавтра, так что только завтра мы будем грузиться, но в темпе.
Утром все путешественники встретились у грузового причала. Саня познакомил Юрия с экипажем второй лодки, Михаилом и Константином. В ожидании капитана самоходной баржи Ивана Маркеловича пошел разговор, рассказы, воспоминания.
–А помнишь, как мы в прошлом году под Нарымом первый снег встречали?
– Да уж, такое не забудешь никогда. Вроде бы рано еще зиме, середина сентября, а такой заряд снега бабахнул, ничего не видно совсем, ни берега, ни реки, – отозвался Костя,– даже на реке снег лежал несколько часов, пока не растаял или течением не унесло.
– А как мы на песках под Парабелью осетра уловили! – Встрепенулся Санька.
– Как осетра, так это же браконьерство! – Возмутился Юрий.
– Не пойман – не вор, старая присказка, – парировал Михаи, мы давно к такой добыче готовились, перемет на две сотни метров соорудили. И таки попался, бедолага, не очень большой, правда, на 15 килограммов. Но достать его оказалось не просто. Силен, бродяга, даже полчаса лодку вместе со мной и Ванюшкой, которого сейчас нет с нами, таскал. Короче говоря, зверь он и есть зверь.
– А как на северную утку попали, помнишь? Это же симфония! – Вздохнул Костя, и все поддержали его дружным сопением.
Юра слушал байки «морских волков» и все сильнее проникался романтикой дальних походов. «Хочу так же» – сверлила его мозг настойчивая мысль. «Так и будет» – пришло, наконец, решение.
– Ну что, бродяги, заждались, поди? – Раздался голос Ивана Маркеловича, – давайте будем грузиться, я вам на подмогу пару толковых ребят подгоню, управитесь быстро. Нарушение, конечно, но я беру этот грех на себя. Бог даст, все обойдется. Рассчитаетесь потом с ребятами.
И впрямь, со всем скарбом погрузились на баржу быстро. И приключение началось.
В пристани Белый Яр беззаботное плавание на самоходке закончилось. Прибыли на пристань утром, команда помогла им оперативно снять груз, то есть лодки с упакованным багажом.
Распрощались с капитаном, заправились на нефтебазе в Белом Яре «под завязку», и в путь. Всего предстояло пройти 14 шлюзов. Выход в Енисей они не планировали.
Шлюзы эти – гимн нашим русским инженерным мозгам и русским мозолистым рабочим рукам. В тяжелейших таежных условиях из огромных лиственниц были выложены стены шлюзов высотой местами до 5 метров. Каждый шлюз был оснащен воротами с механизмами закрытия – открытия, и все это из дерева! И все это – топором и лопатой! И это при том, что местами здесь уже встречается вечная мерзлота. К сожалению, многое из этого великолепия было уничтожено отступающими белогвардейцами, так что, помимо нерушимых стен, от некоторых шлюзов почти ничего не осталось, по крайней мере, ворота всех шлюзов были основательно разрушены. Зато препятствий для туристов прибавилось: к регулярно приносимым паводками корягам, сучьям и прочему мусору добавились обломки сооружений, иногда внушительные.
Костя с Михаилом решили двигаться первыми, подняли на стойке прожектора флаг и дали полный газ.
– Вперед, славяне, – заорал восторженно Костя. – На покорение Енисея!
– Нечего орать, урезонил его Мишка, в тайге это не принято.
– Да ты посмотри, какой простор. Вот тебе и канал, – не сдавался оптимист Костя. Какой простор, воля – волюшка!
– Так это еще и не канал вовсе, а речка Озерная, чуть меньше нашей Томи, – урезонил его Мишка, основательно впитавший информацию о маршруте. Канал позже пойдет.
Внезапно двигатель их лодки взвыл, прося о помощи.
– Ну вот, не успели начать, а уже шпонку срезали, а то и винт, – буркнул Саня, направляя свою лодку к ним Что у вас, винт крякнул, что ли?
– Да нет, бог миловал, шпонка это. На здоровенную ветку наскочили, – хмуро отозвался Костя. Мне показалось, что вода чистая – ну и врезал по полной. А это, видать, после дождей из верховьев нанесло.
– Помощь нужна?
– Нет. Управимся сами минут за десять, – вступил в разговор молчаливый Михаил.
– Ну, успехов. И договоримся: впредь идем на малом газу, километров 10-15, не более. Шпонки у нас на вес золота, беречь будем. По описаниям, первые шлюзы легкие, берем их ходом. А перед шлюзом Веселый встречаемся и будем лодки проводить «пешком». Шучу, кто-то из первопроходцев писал, что для проводки лодок вдоль стен леера натянуты какими-то добрыми душами. Но это когда было! Короче говоря, придем, увидим и победим.
– Прямо как Юлий Цезарь завещал! – хохотнул Костя.
Два шлюза, прилично сохранившихся, но также без ворот, прошли без приключений. Ради сбережения гребных винтов и шпонок, в основном теперь ползли на «малом газу».
Как и предупреждал Саня, шлюз Веселый встретил их гудящими бурунами. Значит, вода в верховьях поднялась заметно. Веревочный леер оказался порванным только в одном месте. Быстро надвязали его свежим фалом и провели лодки – в целом, благополучно, только слегка подмочив одежды. Сразу за шлюзом сделали первую остановку. Причина была уважительная – познавательная. Оказывается, за пару лет до них здесь побывали ребята из Академгородка, о чем и сообщала их записка в пластиковой бутылке, прикрепленной к березе на берегу. Они дружно решили на обратном пути добавить сюда и своих впечатлений.
– Мужики. Предлагаю сделать привал. После ручной проводки лодок между корягами мы немного устали и промокли, а потому я считаю, что мы достойны, вполне достойны, небольшого отдыха, – предложил Саня, почему-то сразу назначивший себя главным.
– И с вином. Я поддерживаю это предложение сам и призываю всех к нему присоединиться, – радостно продолжил Костя.
– Что же, когда у гусар нет шампанского, они принимают по 50 капель спирта, – Юрий поддержал этот шутливый разговор.
Место для стоянки показалось им не очень удобным, но выбравшись на берег, они все-таки сумели развести костер, поставить палатки и обсушиться. Все неплохо, только комарье досаждает. Поутру, прилично отдохнувшие, они решили остаться здесь еще на одну дневку: а куда им спешить? Погуляли по берегу, осмотрели развалины бараков строителей, не совсем заросшие еще молодым лесом дороги, обеспечивавшие когда-то эту грандиозную стройку. Шутка ли, по описаниям здесь трудилось до 2 тысяч человек. Следующий привал они сделали уже на озере Большом или, как его часто называют, Водораздельном. С западной его стороны речка Язевая течет в Кеть, то есть к Оби, а с восточной через Прокоп путь лежит в Малый Касс – а это уже бассейн Енисея. И никакое оно не большое это озеро – всего-то несколько километров в поперечнике и весьма мелкое. И тоже коряжник, ветки – эти «подарки» недавних дождей, которые принесли в русло горы мусора. Как ни старались они беречь технику, а все же пару шпонок сумели здесь потерять. Ежели так пойдет и дальше, то домой можно и не вернуться из-за потери средств передвижения прямо посреди тайги. Зато на озере этом вдоволь наловили рыбы. В основном, щука и окунь, иногда язь. Ухи наелись до отвала и уснули сном праведников. Вышли на рассвете, вспугнув заспавшихся у берега гусей.
Последний привал был уже в Красноярском крае, в селе Безымянка у одноименного шлюза. Немного дальше уже Малый Кас, затем Большой Кас, и вот он – Енисей-батюшка. Водный путь здесь оказался гораздо более чистым, чем до озера: коряжники не встречались. Видимо, красноярские туристы со своей стороны посещают эти места чаще, чем новосибирцы и понемногу чистят канал. Село основано староверами в 40-х годах. Все жители в нам родственники, дядья и племянники. Глава селения Зевдеев Петр Фомич, 80-летний бородач, радушно встретил их, напоил чаем со зверобоем и рассказал немного о новейшей истории канала, о безуспешных попытках реанимировать это великое сооружение.
– Все время канал ухода требует, вот и сейчас племяши мои трудятся, берег подкрепляют. Ливень здорово подмыл берег в одном месте, так они на лодке жерди возят, чтобы тын соорудить.
– Так мы подмогнем, а то руки уже от безделья занемели, – оживился Саня. – Как, братва, поможем?
– Какой разговор! Конечно, – почти хором откликнулась братва.
На берегу канала они подключились к «племяшам», Василию и Николаю, которые только что причалили свою плоскодонку с нарубленными жердями. Все вместе они за пару часов соорудили тын, то бишь, плетень вдоль подмытого куска берега длиной метров десять. Работа шла споро, как будто они давно научились работать вместе. Однако пота из новичков эта работа выдавила много. – А зачем это у вас такая длинная лодка? Она же малоповоротливая? – поинтересовался Юрий, переводя дыхание.
– А куда ей поворачиваться, зачем ей верткость, здесь же канал, а там река тоже неширокая, – рассудительно ответил Николай, крепкий мужичок лет пятидесяти.
– Скорость у нашего корабля километров 10, нам хватает. А длина – сами видите, до 10 метров жерди грузим спокойно. Так что, все по нашим потребностям, – поддержал его Василий, тоже крепко скроенный мужичок.
На берегу их уже поджидал Петр Фомич.
– Прошу вас в дом, гости дорогие, поужинаем вместе, чем Бог послал. Вместе работать – вместе и хлеб преломить. Племяши мои ночью сетёшки на Касе проверяли, трех налимов приличных взяли, килограммов по 5, так супруга моя, Анисья Григорьевна, пирог с рыбой изготовила. Сейчас будем их пробовать и чаем зверобойным запивать.
– Петр Фомич, а как здесь можно горючкой немножко разживиться? – поинтересовался Юрий.
– Вообще-то у нас есть, должно хватить до Оби. Но «запас ведь карман не трет».
– Это просто, через три дня здесь будет Аркаша на своей лодке, он всех нас снабжает, и диких туристов тоже. Так что, можете подождать его здесь, в сарае у меня места достаточно.
– А что же нам делать эти три дня? – задумчиво пробормотал Костя.
– По тайге погуляете, племяшам еще немножко поможете. В тайге всегда работа для трудовых рук найдется.
В назначенный срок, решив успешно проблему топлива, они отправились в обратный путь, но уже без остановок. Только на подходе к Веселому они притормозили на полчасика, чтобы оставить свои записи в заветной бутылке туристов.
Дальше шли по знакомой уже дороге без больших остановок десять часов. А потом – все по регламенту: заправка, долгий передых и бросок до Томска в два приема. Можно было бы и в один, это всего-то чуть более двух сотен километров, но решили на денек остановиться в каком-нибудь привлекательном месте для основательного отдыха и обмена впечатлениями. Местечко на берегу Оби они выбрали сказочное: широкая поляна, обрамленная вековыми соснами и исполинскими кедрами. Прямо-таки Шишкинский сюжет.
– Что же, отцы-командиры, побывали мы в сказке. Как велика и как прекрасна наша Сибирь, и какой народ здесь живет, – задумчиво произнес Саня, лежа на песке и греясь в лучах осеннего солнца. Эх, был бы я помоложе, сколотил бы экспедицию для реставрации этой жемчужины таежной. Такое чудо нужно сохранить для потомков.
Глубокий согласительный вздох команды был ему ответом.
С тех пор Юрий Дмитриевич заболел тайгой. Эта тяга нашла свое воплощение в создании команды «вольных таежников». Для этих целей он уговорил друзей приобрести в складчину списанный с баланса пароходства стационарный катер с дизельным двигателем. На его капитальный ремонт ушло два года. В результате получилось внушительное судно, пригодное для длительных путешествий. Обитаемость судна великолепная: каюта аж на восемь мест, камбуз, трюм как у броненосца. Кораблю присвоили гордое имя «Сибиряк-Н», под которым его и зарегистрировали чин-чинарем . Постоянная команда сложилась из четырех человек и включала помимо Юрия таких же непосед: Алексея, Федора, и Леонида. Капитаном единогласно выбрали Леонида.
Первый поход они совершили на протоку Симан – это недалеко от Новосибирска, менее сотни километров. Протока эта отделяет от основного русла Оби остров Симан – гигантский корабль среди могучей реки, полсотни километров в длину, полтора десятка в поперечнике.
Когда-то здесь была большая деревня Луговая, где жило несколько десятков семей. Здесь был колхоз, и неплохой. Островитяне жили хорошо, держали скот, охотились, рыбачили, занимались заготовкой пушнины. Леса одаривали богато ягодой и грибами. Со временем колхоз заглох, и деревня исчезла. Сейчас остров Симан – просто райское место для рыбаков и охотников. Здесь много озёр, богатых рыбой разных пород. В лесах острова поселилось различное зверьё: барсуки в изобилии, зайцы видимо-невидимо, есть даже кабаны и косули. И все это при том, что нога человека здесь если и ступает, то редко.
– Капитан, здесь мелко, можем засесть, – заорал вдруг Леха, которому было поручено следить за глубиной.
– Сдадим назад и попробуем в другом месте, – быстро отреагировал Леонид. Нужно поискать – к острову прежде причаливали даже баржи небольшие, скот перевозили на летние пастбища. Однако причалить к острову оказалось не просто: осадка судна около метра, а отмель тянется на десятки метров, так что сходить с корабля не очень удобно.
– Вывод первый, – в задумчивости произнес Федор, – ежели ходить в серьезные походы, нужно иметь карту лоции.
– Да где же ее взять? – не подскажешь, философ ты наш доморощенный? – огрызнулся Юра.
– Надо подумать, – так же задумчиво отозвался тот.
– Вывод второй: необходимо на борту иметь средства для десантирования в подобных ситуациях, – продолжил размышлять Федор, – это или маленькая «Казанка», или, на худой конец, резиновая лодка.
– А ведь Федор прав, надо это все учесть в следующих походах, – заключил Леонид.
– Славяне, внимание: кто-то там впереди на острове машет нам руками,– заорал опять Леха, исполняющий также обязанности впередсмотрящего. Однако, этот абориген нам знак подает, приглашает причалить.
– День добрый, служивые, прошу вас ступить на благословенную землю Симана, – радостно приветствовал их абориген. А то мне уже прискучило одному по острову шастать. Давненько никто сюда не заглядывал.
– Здорово, отец. Как тебя звать-величать? – с достоинством поприветствовал его Леонид.
– Егор Трофимович я, из Батурино. Поставлен обчеством стадо здесь пасти. Травы здесь уж очень хорошие. Стадо на будущей неделе да и меня вместе с ним снимать будут баржой. Так что, если будет желание, можете в моем дворце пожить. Там все есть: и печурка, и лежаки, и посуда. Топор мой с собой в походы брать можете, потом за печуркой оставите. А пилу на улице бросьте, она колхозная.
Парни весело переглянулись такому распоряжению собственностями: личной и общественной.
– А это почему же так? – поинтересовался Юра.
– Так общественная – значит ничья. А ничья – она и есть ничья.
– Вот у кого нужно учиться диалектике, торжественно заключил Федор.
– А кто же соорудил здесь такой классный причал? – поинтересовался Леонид.
– Так это мои односельчане смастерили, давненько, я еще молодым парнем был, тоже сваи помогал ставить.
Затем последовали экспедиции в низовья Оби, за Колпашево и даже за Парабель, и экспедиции постепенно стали приобретать коммерческие черты. Мужички брали, помимо очередных отпусков, по две недели «за свой счет» и отправлялись на «севера». А там! Рыбалка! Сбор ягод (клюквы, преимущественно) и грибов, ну и, конечно же, шишкование. Все эти занятия носили ярко выраженный промысловый характер, то есть фактически это была заготовительная работа на свежем воздухе. А дальше: все добытое трудами праведными сдавали предприятиям «Коопторга» и «с набитою сумой возвращалися домой» (как в «Коньке-горбунке»). Прибавка к годовому заработку иногда оказывалась существенной.
На первом шишковании Юрий сорвался с кедра и повредил ногу, но дотерпел, не подвел друзей. Ходить далеко не мог, поэтому сидел в лагере и шелушил орехи. В этой экспедиции они заготовили ореха тридцать ведер, да клюквы столько же. Другими словами, окупили затраты с лихвой. Коммерческая сторона путешествий постепенно затянула, и эти путешествия стали чуть ли не обязательными.
И вот на тебе: пару лет назад не успел выйти на заслуженный отдых, то есть на пенсию, как появилась одышка при малейшей нагрузке, а то и внезапные боли в сердце. «Все это возраст, – пытался он убеждать себя, – полежу, и само пройдет». Но никак не проходило, видимо, все-таки требуется помощь докторов. С чего начинать, тоже не ясно.
«Огласи проблему – и решение придет!» – гласит народная мудрость. И действительно, его друзья помогли Юрию Дмитриевичу попасть на консультацию в поликлинику центра имени академика Е. Н. Мешалкина. И далее покатилось: разные анализы, обследования, и, наконец,
– Что же вы, голубчик, так запустили сердчишко. Давно нужно было бы ему помочь. Небось, курили много, да и с алкоголем дружбу водили, – покачал головой пожилой доктор, Семен Аркадьевич.
– Да нет, вроде бы жил в нормальном режиме, без особенных излишеств. Правда, в последние годы работы было много, стал уставать. Да, курить стал больше, это правда. А со спиртным особенной дружбы никогда не водил.
– Ну вот теперь вам следует решительно порвать отношения с табаком. Я бы посоветовал вам сделать коронарографию сосудов, и чем скорее, тем лучше. К сожалению, делать это придется платно, потому как предоставление квоты нужно ждать долго, а вам лучше бы закрыть эту тему поскорее.
– Семен Аркадьевич, да я готов это сделать хоть завтра, только чтобы поскорее «встать в строй». А то мы с приятелями, как всегда, по осени тайгу планировали посетить – это у нас уже многолетняя традиция.
– Насчет тайги не знаю, посмотрим ваше сердчишко после этой операции, тогда и решим, можно ли его серьезно нагружать. И вот еще что. На рентгеновском снимке органов грудной клетки я заметил непонятную особенность в левом легком. К сожалению, снимок не цифровой, и детальный анализ его невозможен. Но я советую вам пройти томографическое исследование. У меня сейчас как раз появилась вакансия на квоту, пациент срочно выехал в другую страну, прежде дружественную. Так что, если хотите, это можно сделать уже на следующей неделе.
– А для этого мне потребуется ложиться опять в клинику, то есть, продлевать бюллетень?
– Нет, эта процедура займет у вас лишь пару часов. А затем – ко мне на прием, запишитесь в поликлинике.
– Хорошо, Семен Аркадьевич, все выполню.
Через две недели Юрий Дмитриевич выслушивал заключение Семена Аркадьевича:
– Ну что, голубчик. Должен вас огорчить: поездку в тайгу придется в этом году отложить. Мои подозрения, к сожалению, подтвердились. В левом легком у вас онкология, причем, сложной локализации. Я направляю вас к онкологу, в нашей клинике теперь есть онкологическое отделение с классными специалистами.
Онколог, посмотрев на результаты исследования, грустно произнес: «Да, нужна операция, и чем скорее, тем лучше».
Свет померк в глазах Юрия Дмитриевича. «Онкология» – это слово всегда оказывает на человека удручающее воздействие. Несмотря на очевидные успехи современной медицины, такой диагноз указывал на неизбежное изменение параметров жизни человека в худшую сторону. «Прощай, тайга, прощай, свобода, прощай движение, прощай, все, что было дорого и чем я жил», – эти страшные мысли обрушились на Юрия Дмитриевича. Он побледнел, во рту пересохло.
– Что, неужели все так плохо?
– Нет, еще не так плохо, но медлить с этим нельзя. Я даю вам направление для вашей поликлиники, чтобы они смогли начинать оформление квоты на операцию: это их задача. Оформление квоты потребует не более двух месяцев. С главной операцией пока не ясно, будет ли это операция полостная – это сложно и опасно вас, – или можно сделать ее щадящей, эндоскопической. В любом случае, вам необходимо сделать срочно коронарографию, чтобы подкрепить сердце и оно было бы в состоянии выдержать операцию по онкологии. А табак бросить немедленно.
Сказано – сделано. С этой минуты с табаком Юра завязал, о чем он и сообщил торжественно своим друзьям-приятелям, товарищам по таежным приключениям. Друганы, выслушав исповедь Юры, сокрушенно замолчали.
– Да, сказать-то и нечего, – задумчиво пробормотал Леонид, желая хоть как-то подбодрить товарища. У меня сосед уже третий год борется с этой напастью, пока без особых успехов, но и без ухудшений. Стабилизация случилась. Так что ты, Юрик, не впадай в панику.
– Да, да, ты не паникуй, – заторопился Федя, – это еще не приговор, у моей тетки в молодости рак груди вырезали, так она тридцать лет уже в порядке, даже по грибы бегает. Это уже как Бог положит, чему быть, того не миновать. У каждого своя судьба. А когда сердечную проблему решать будешь?
– Через десять дней ложиться, сейчас аналитика всяческая идет, там целая процедура предусмотрена.
– Ну, даст Бог, все удачно будет, – Федя неожиданно перекрестился.
– Ты чего, верующий что ли? – удивился Юрий.
– Я вообще-то крещеный, бабушка тайком окрестила. Я крещеный, но не воцерковленный, то есть церковным обрядам не следую. Однако я в Бога верую, и когда жизнь прижимает, к его помощи прибегаю. Так что я и за тебя буду молиться, и все у тебя устроится.
Но весь этот искусственно притянутый оптимизм не прибавлял реального оптимизма Юрию Дмитриевичу. Он совсем потерял сон.
– Как же так? – бесконечно прокручивал он одну и ту же мысль. Никаких излишеств, ни с курением, ни с алкоголем, никаких профессиональных вредностей. Я не знаю ни одного из близких или дальних родственников с онкологией. И вот на тебе – онкология у меня. Нет, это просто испытание, подаренное мне Всевышним, и я обязательно должен пройти его успешно. Танюша старалась отвлекать его от тревожных мыслей, и все чаще и чаще это стало раздражать его. Он никак не мог примириться с тем, что его возможности станут ограниченными. Станут? А станут ли вообще? Не закончится ли вдруг его жизненный путь? Не случайно ведь ему пришлось заполнять целую пачку бумаг с согласием на операцию. Ведь риск неудачи есть, и, видимо, риск не малый. А если операция окажется неудачной? Как Таня-Танюша? Как ей жить без него? Как сын? Он же еще не встал на ноги, как следует, кто сможет поддержать его? От этих тревожных мыслей он стал дерганым. Коллеги по работе заметили перемены в его характере. Узнав о причине этих перемен, они окружили его вниманием, что также не могло не раздражать самолюбивого Юрия. Никак он не мог принять того, что он вдруг уже не тот, что прежде.
Он сделал большущую глупость, начитавшись всякой всячины в справочниках по медицине, и теперь давал волю своим фантазиям, да еще в траурной тональности. Ночами его стали мучить кошмары: а что, если вдруг остановка сердца? Приступы стенокардии у него уже бывали в последние месяцы, и он достаточно легко с ними справлялся. А что делать, если приступ будет более серьезный? Вызывать «скорую помощь»? А как не успеет? А как с онкологией? Здесь-то как? Какие могут быть ближайшие проявления? И насколько успешна такая операция вообще? И так каждую ночь: мысли, мысли, мысл…
Наконец, Юрий оказался в кардиологическом отделении клиники Мешалкина. С удивлением он обнаружил, что таких как он пациентов, здесь десятки, и при отсутствии неприятных особенностей в диагнозе пациента подобные процедуры здесь стали обычными и поставлены на поток: 3-5 дней – и до свиданья. Соседа на кровати напротив только прооперировали, и уже через пару часов он дал волю своей оптимистичной натуре.
– Привет, сосед, давай знакомиться. Я Слава, или Славик, или Славка – как больше нравится. Мне сорок два. Имел уже три стента в сердчишке. Сегодня влепили еще пару. Так что я уже почетный стентоносец.
– Я Юрий, мне сорок пять. Первый раз здесь по поводу сердца. Операцию поставили на завтрашний день. У меня это подготовка к следующей операции по онкологии на легком. И вот эта вторая меня заботит сильно. Даже не заботит, а – страшит.
– Да, все это серьезно, конечно. Я, когда впервые сюда попал, тоже боялся, даже паниковал. А потом вдруг посетила меня спасительная идея. В чем ее суть. Если операция не будет успешной, то меня не будет, и беспокоиться будет и не кому, и не о чем. А если успешно – так это праздник души, на какое-то время снова стану молодым, здоровым и сильным. Так что причин для волнений не усматривается.
– Ну и философия у тебя.
– А что? Шершавая, но успокаивающая. Я перед операцией спал, как ребенок, спокойным стал, как удав. Правда, когда перенесли ее на вечер, так моего аутотренинга уже еле-еле хватало, и тревога вновь стала пробираться мне под кожу.
– Ну, это ты про сердце. Здесь все уже отработано, вероятность успеха почти сто процентов. А вот моя вторая операция на легком – не такая отработанная. Врачи говорят, локализация опухоли сложная, поэтому они более месяца меня наблюдали и мороковали, с какой стороны ко мне подъезжать. К какому-то столичному авторитету обращались, но и его прогноз не утешительный: вероятность успеха почти 50 на 50.
– И что же? Моя шершавая философия готовит человека и к такому случаю.
– Ладно, уговорил, буду упорно заниматься аутотренингом по твоей шершавой философии.
Когда вечером его привезли в палату с «приобретенными» двумя стентами, он вдруг ощутил душевный подъем, радость бытия. А главное – исчезла паника. Он понял, что и дальше все пойдет успешно, все силы организма настроены на это. Шершавая философия соседа помогла. Готовясь ко второй операции, Юрий отгонял от себя любые тревожные мысли. Он часами пробегал свою жизнь, наполненную только радостными впечатлениями. Долгими бессонными ночами он вспоминал все, что было ему дорого, что и составляло смысл его существования. В основном, это были зарисовки эпизодов его общения с природой.
Перед второй операцией он увидел во сне себя на рыбалке с отцом, на его родине. Речка Алей была в то время чудом природы с кристально чистой водой и огромным количеством пескарей. Они держались у самого берега, и яростно набрасывались на червяка, свисавшего с крючка. Иногда они так цеплялись за наживку, что оказывались выловленными, даже не попавшись на крючок. Таких рыбешек он великодушно отпускал на волю. Под утро ему приснилось, что на поплавок его удочки села стрекоза, и он рассмеялся во сне. Так с улыбкой он и прибыл в операционную.
Очнувшись после наркоза в реанимации, он улыбнулся сам себе: «Да, будем жить, и жить будем красиво и радостно».
Георгий Веревкин, Академгордок, Новосибирск