Давно это было. Тогда еще степи по Светдон–батюшке были не тронутые, свободные, вольготно от горизонта до горизонта протягивались. Тогда Светдон–батюшка в само Понтийское море впадал.
В то время людей в этих краях редко можно было увидеть, да и лучше было мирному человеку их не видеть – так как было то воинственное племя степных воинов. Крепкие, загорелые, сильные, отважные – носились они по бескрайней степи со своими табунами. А подует вос- точный ветер, летели вслед ему как птицы, воинственно крича и раздувая ноздри! Руки их никогда не выпускали оружия – даже когда спали, даже когда ели. Вместе с восточным ветром налетали они на мирные деревни и села, убивали и грабили. Никому не было от них спасения.
А в это время далеко от этих мест, за три моря отсюда, в горной стране битва была великая и грозная: бились с одной стороны обычные воины, а с другой … Те, другие, не уступали им ни в храбрости, ни в мастер- стве воинском. Вот только были те другие воины – женщины. Молодые, красивые, сильные. Глаза их – карие, зеленые, голубые горели огнем и азартом, руки умело и крепко держали оружие, круша налево и направо головы противника. Лошади под ними были верными и быстрыми как ветер. Слава о тех женщинах-воинах по всему свету шла. Никому не удавалось их ни разбить в откры- том бою, ни взять хитростью, ни подкупом. А звали тех женщин-воинов амазонками.
Но в той страшной битве много их полегло – слишком не равны были силы: войско их противника по численности в несколько раз превосходило войско амазо- нок. Проиграли в той битве женщины-воины.
Остатки амазонского войска победи- тели погрузили на корабль и отправили через море к себе домой, решив, что такие сильные, красивые и храбрые женщины дадут хорошее потомство на их родине.
Но разыгрался шторм, амазонки вос- пользовались этим и захватили корабль. Они убили своих надсмотрщиков, а судно направили на восток. Плыли они по морям большим и малым, проходили через проливы широкие и узкие, пока, наконец, не подошли к устью Большой Реки. Огляделись – места дикие – степь не тронутая – трава до пояса под ветром серебрится, вода ключевая холодна и вкусна, зверья, птицы – видимо невидимо, рыбу в Реке руками ловить можно. Приглянулась женщинам-воинам эта земля. Настреляли они дичи, наловили рыбы и за сколько времени, пока плыли по морю, вдоволь наелись, ключевой воды напились. Легли они на шелковую траву и крепко заснули.
Откуда ни возьмись, налетели степные воины. Это была их Земля. Окружили они спящих, оружие на них направили, да опешили – диво дивное – вроде женщины спят – одна краше другой, а в руках оружие и одеты чудно – в короткие одежды да сапожки в которых на лошадях ох как удобно скакать.
Проснулись амазонки – а вокруг них воины суровые стоят, оружие на них направили. Решили женщины пойти на обман – убедить их знаками в том, что они влюблены в степных воинов. Те, якобы поверили, но не стали дальше держать ама- зонок вместе, а каждый взял себе по одной, взбросили на лошадей и поскакали к своим кибиткам. Стали амазонки женами степных воинов. Если поначалу и думали амазонки о побеге, о другой жизни, то теперь незачем было это – ведь степные воины жизнь вели почти такую же, как и сами амазонки в тех далеких краях откуда они родом. Вместе с мужчинами, своими мужьями, носились они по степи наперегонки с сухим степным ветром, вместе пасли огромные табуны лошадей, вместе с ними грабили и разоряли мирные деревни, а награбив, возвращались в родную степь. Ни в чем не уступали жен- щины-воины мужьям.
Пришло время – начали рождаться в семьях дети. Чуть подрастут малыши, матери- амазонки на коней – и опять в поход с мужьями. Дети оставались дома.
Вот раз, вернулись из похода степные воины и амазонки, а степь их любимая выжжена дотла, хижины разрушены, дети убиты или в полон взяты ворогами ковар- ными. Горе опустилось на храбрый народ. Поняли они, каково быть захваченными, полоненными.
Три дня горевали матери и отцы. Лица их окаменели, а соленые слезы вытекали из глаз, падали на пепелища родных очагов, в воды Реки – то душа их от горя потерь плакала.
Еще три дня они думали, как им теперь жить. На седьмой день собрались все на пригорке и порешили устроить соревно- вание между степняками и амазонками, чтобы решить, кто же не будет участвовать в военных походах, а останется дома с детьми, за домом кто приглядит, да не даст в обиду, защитит ребятишек. Порешили так: кто менее меток в стрельбе, не так скор на коне – тому и оставаться дома. Ведь этого ни тем, ни другим, ох как не хотелось!
Вот пробегает заяц – вскинули луки, пустили стрелы – обе стрелы, одна в одну – в цель! Вскочили на лошадей, понеслись наперегонки. Скачут так быстро, что кажется, летят над серебристым ковылем, быстрее птицы быстрокрылой, быстрее ветра горячего степного. И опять лошади грудь в грудь. Никто никому не уступает ни в ловкости, ни в быстроте.
Задумались – закручинились степные воины да амазонки. Спускаются с при- горка, ничего не решив – ни те, ни другие не хотят дома сидеть – ноги просятся в стремена, руки тянутся к оружию, не дает покоя друг степной ветер – зовет за собой вдаль, обещает битву, победу, азарт скачки, погони. А впереди, внизу, у самой реки черная земля – очаг их порушенный. Надо жизнь сызнова начинать, да так, как прежде, уже нельзя – не будет удачи ни в походе, ни в битве, если все мысли о том, как там дома, что с детишками малыми.
Спускаются к Реке невеселые, задум- чивые. И вдруг видят они, летит над степью коршун черный хищный, крылья расправил, гордо так летит. Вот что-то увидел внизу, сложил крылья и камнем вниз. А там внизу – гнездо. Птенцы пищат, а птица-мать, бедная, видит беду неминучую, пытается их собой прикрыть, спасти от страшной смерти.
Всего на мгновение замешкался степной воин, подумал о чем-то, а уж стрела женщины вонзилась в сердце разбойника. Мать-птица, пичуга степная еще кричит, не веря своему счастью, птенцы пищат, еще ничего не понимая, а люди стоят вокруг, о своем думают. Подняли головы, посмотрели друг другу в глаза и все без слов поняли – быть амазонкам дома! Чужое гнездо защи- тила – и свое защитит.
Выпрямилась женщина-воин – как будто груз тяжелый на плечи приняла, подняла гордо голову, в степь широкую посмотрела, ветру вольному лицо подставила, а он, жаркий, пряный от трав степных все целует ее и целует, как будто прощается. Подняла женщина руки, вольные волосы в крепкий узел завязала, ни слова не сказала, стала спускаться к Реке.
Прошло много времени. Десятки сотен раз степь серебрилась ковылем да рас- цветала алыми маками. Но степные воины спокойны в своих ратных походах – знают они, что дома все в порядке: и за домом и за детьми приглядывают их жены, а случись беда – снова в воинов они оборотятся и не будет ворогу пощады от женщин, в крови которых течет кровь амазонок. Татьяна Десятничекно, г. Таганрог, Россия