В отпуск я всегда отправляюсь на поезде. Часы, проведённые в дороге, это, конечно же, лишь преддверье отпуска. Меня, как и многих, ещё не отпускают рабочие дела и мысли, напряжённость будней, повседневные заботы, привычная обстановка…
Пятьдесят часов и вот она, моя остановка – маленький полустанок, на котором поезда дальнего следования останавливаются не все, да и то всего лишь на одну минуту. Этого хватает, чтобы сойти и сгрузиться.
Стоя между путями, жду, пока состав прогрохочет, уйдёт вдаль, показав лишь задние красные огни.
Темень. Звёздная ночь. Только на востоке еле заметно зелёное свечение скорой зари. Пятно рассвета разливается по небу медленно. Пока же даже не видно тех нескольких домиков, водокачки, электроподстанции, леса и двух озёр, что окружают крохотный станционный домик.
Иду до своего селения по грунтовой дороге, освещённой бледным лунным светом. Волшебными декорациями угадываются леса, болотца, озёра… Скопления деревьев улавливаются в виде тёмной стены, из которой к тебе тянется множество рук. Болотца и озерца узнаются там, где над ними густеют, мерцая, туманные облака. Время от времени окунаюсь в атмосферу колдовства. Налёт колдовства присутствует в названиях мест, которые я прохожу – Гнилая ламбина, Змеиная горка, Исчезающее озерко. Тишина очаровывает. Магия вызывается окружающей атмосферой, загадочной местностью, временем суток, освещённостью и тем, что сам до конца ещё не проснулся…
Постепенно светлеет. Вдалеке еле – еле можно расслышать крики петухов, торопящих наступающее утро.
Вот и лесная дорога – песок и хвойные иголки. Теперь уже близко до села. Хвойный дух тут такой насыщенный, что и в полутьме узнаваем сосновый лес. В хорошую погоду этот лес полон птичьего щебета и звона. А сейчас – тишина.
И вот, как всегда неожиданно, сумерки сменяются светлым простором. Солнце, оказывается, уже взошло и даже отлипло от воды. Вон в море оно рыбьей чешуёй отражается в блескучей дорожке. Пока видны лишь ближайшие острова – Берёзовец, Васька Кривой, Золотариха. Остальные острова, как и маяк, скрыты туманом. Среди тех островов есть Высоконький – словно сказочный кит, поросший ельником. Чувствуется приятный лёгкий бриз. Насыщенная зелень украшает купы деревьев. Ясно видны все строения села: дома, сараи, заборы, деревянные дорожки, колодцы…
О своём приезде я никого не оповещаю. «Не велика птица», «приехал и приехал» – так я за других комментирую своё появление. Иногда, правда, если вещей много, то прошу соседа Славу встретить с машиной.
Дорожка от калитки к дому заросла высокой травой. Надо будет покосить. «Коса, скорее всего, на чердаке», – вспоминаю я.
Подхожу к дому, отпираю входную дверь. Приступаю к череде привычных действий; порядок их всегда повторяется. Почти всегда…
Раньше каждый раз, открыв дверь, вытаскивал лестницу, лез на крышу – снимать с печной трубы металлическую крышку. Сейчас же сверх трубы установлен защитный колпак, спасающий от осадков. Не надо никуда карабкаться.
Раскрываю ставни. Друзья и знакомые в селе, с того берега реки, при встрече говорят:
– А мы точно знаем, когда ты приехал.
У иных другая реакция:
– Вечерами твой домик такой уютный – светится окошко, светятся сени, когда дверь открыта…
А некоторые звонят по мобильному:
– С приездом.
Но это – позже. Пока же все ещё спят.
Снимаю замки, открываю все двери. Пусть помещения проветрятся после зимы.
Как и обговорено с сыном, уехавшим в прошлом году последним, электропробки на столе, под кастрюлей. Вкручиваю пробки. Лампы вспыхивают. Всё работает. Смотрю в кладовке новшество – в дверце три отверстия на уровне глаз. Теперь сразу видно есть там свет или нет. Нужно зажигать или надо гасить.
Следов мышей на сей раз нет. Удивительно. Год на год не приходится. В прежние годы не менее двух часов тратили, избавляясь от этих многочисленных остатков бурной жизнедеятельности грызунов.
В доме сыровато. Протоплю – тогда воздух прогреется. А одеяла и спальники, завёрнутые в плёнку, можно вывесить на просушку на изгородь.
Убираю подпорки. Они поставлены, чтобы в снежную зиму тяжёлый снег не продавил крышу. На крыльце, в сенях, на кухне, в мастерской – всюду подпорки. Так же надо будет убрать подпорку и в бане. Но это чуть позже.
Вешаю умывальник. Для этого специально соорудил конструкцию из просмолённых, выловленных в воде брёвен. Даже в этом видна моя тяга к солидным постройкам. Громоздко выходит, но надёжно.
Теперь надо будет набрать воду. Перевёрнутые вёдра стоят на полке в коридоре, ждут своего часа. Как – то оставил вёдра не перевёрнутые, так они к весне проржавели. Три ведра надо принести в кухню, одно – в умывальник, в бане надо будет набрать бак. Рейсов десять предстоит сделать к колодцу и обратно.
До мельчайшего гвоздя, не говоря уже о досках, знакома дорожка к колодцу. Гулко отдаётся каждый шаг. Кое – где, вижу, требуется обновить тесины.
Из жителей села никого ещё не видно. Это и понятно – дачники поздно встают. Коренных селян человек двадцать осталось в селе. Они все живут на том, высоком берегу. Вон у них в огородах видны красные и оранжевые пятна – спасжилеты надеты на пугала. Старожилы то, наверняка, встали. Огород, скотина, птицы требуют ухода. А кто – то на рыбалку собрался. В лес – за заготовками грибов и ягод ещё рано. Остальной народ – железнодорожники, станочники, милиционеры, литейщики, строители из Кандалакши и Зелёноборска…Тут, в селе, – лишь отдыхают.
Раскладываю привезённые вещи. Продукты – в кладовку. Постельное бельё – в спальню. Постель раскатываю.
В магазин надо будет сходить, узнаю только расписание приезда автолавки.
Теперь можно будет заняться печами. Печи в доме и в бане. В новом поместительном дровнике дров много и все уже наколоты. Сын постарался. Люблю усесться у печи, приоткрыв заслонку и поддувало, затем открыть печную дверцу, увидеть, что сажа и угли удалены, сунуть в топку наколотые для розжига лучины, зажечь их. Зажечь с одной спички. Весёлые языки пламени тут же побежали по дереву, съедая его. Теперь можно закинуть полешки поувесистее, подождать и услышать, как гудит печь. Гул ровный, успокоительный… Тяга знатная. Хорошо… Запах нагретого воздуха постепенно наполняет жилые помещения. И это ещё при открытых дверях. Теперь пора уже и прикрыть их.
А вот добрался и до бани. Натоплю, чтобы перед сном помыться с дороги. Предвкушаю предстоящее блаженство. Веники заготовлены с того лета. Пока запас есть. При случае, когда пойду за лесными дарами, наломаю берёзы. Прошлым летом узнал, обратил внимание один из знакомых, что в селе веники связывают не верёвками, а берёзовым прутом. Попробовал, научился. В этом году надо будет закрепить этот навык. Несколько охапок полешек вполне хватит для банной печи. Теперь, после того, как натопил, пусть пар наполнит и пропитает помещение и банный дух устоится. Невозможно надышаться забытым за зиму банным паром! Размоченные веники уже дали свой аромат.
А пока проведаю-ка я лодочный сарай. Эллинг. Открываю дверь, привычным жестом устанавливаю в упор старое маленькое весло, чтобы дверь не закрывалась… Лодка металлическая, смотрю, перевёрнута и в надлежащем состоянии. Прошли те времена, когда каждую весну надо было смолить лайбу. Собиралось тогда несколько рыбаков на берегу моря. Всем гуртом если навалиться, то работа весело идёт и споро. Разжигали под котлом с битумом огонь. И смолили поочерёдно с помощью швабр наши деревянные посудины… Последний раз, помню, при таком смолении битум разогревали в сифоне для тушения пожаров. Не было другой подходящей посудины. Когда сифон, наполненный варом или битумом, разогревался над костром, то все участники работ прятались, боясь, что баллон взорвётся… Но бог миловал.
У моря невозможно жить бирюком. Cтихия – как никак. Любой может попасть в переплёт. Всё делается вместе. Скажем через литораль от сарая до воды надо спустить лодку. Без соседей, на руках скинуть в воду, – никак. А ещё слеги сколачиваешь для спуска. Или пристань. А камни, чтобы не мешали, как убрать? Бывают валуны величиной с печь; такие, что ни ломом, ни лебёдкой не возьмёшь. Тогда собираемся толпой, все кто может и начинаем. При отливе разжигаем костёр вокруг камня, при приливе поливаем водой. Понятно, что разница температур приводит к состоянию, что камень раскалывается, трескается….
Ну, пора и перекусить. Все обязательные дела сделал. На скорую руку возьму доширак на первое, а вторым блюдом пойдут блинчики с мясом, которые довёз в сумке – холодильнике… Чайник на печке уже готов.
Лето. Лето, ребята. Началось.
Валерий Бохов, Москва