Путешествуем вместе
ПУТЕШЕСТВИЕ В ОКЕАНИЮ
Пролог
Все события в жизни (если это не случайно упавший на голову кирпич) обязательно существуют в двух плоскостях. Во-первых, в наших мечтах и в наших воспоминаниях, а во-вторых, в реальности. В отличие от геометрических плоскостей, которые совпадают, если имеют одну общую точку, это очень сложные поверхности. В одном месте – «Да-да-да, именно так я это себе и представляла…». А в другом – «Нет-нет-нет, что это вы мне подсовываете… Я в детстве читала Майн Рида и смотрела «Клуб кинопутешественников» с Сенкевичем, и я знаю, как должны выглядеть гималайские вершины и малазийские джунгли». И реальность стремительно отодвигается от наших представлений о ней.
Правда со времен Майн Рида прошло 150 лет, да и Сенкевич пел по телевизору лет 50 назад. ЗА это время человек сделал несколько решительных шагов в сторону экологической катастрофе. Грустно думать, что пластиковая бутылка будет тем, что оставит после себя человек на чудесной планете Земля. Именно в Юго-Восточной Азии ясно понимаешь, что человек не венец Творения, а последнее звено в пищевой цепочке. Он ест других животных, потребляет энергию, обогревая или охлаждая свои жилища. Но у человека есть и духовные запросы! Он давится информацией, которой слишком много, молится идолам и поклевывает потихоньку культурку.
Мы отправляемся на край Ойкумены, где надеемся найти уголки живой Природы, где общество озабочено идеей ее сохранения. И как обычно, мы надеемся, что, выпив этой Живой воды, мы легче будем переносить приступы пустой меланхолии и подлой мизантропии. Мы на пути в Австралию и Новую Зеландию.
Из Новосибирска в Окленд.
Из Новосибирска в Окленд мы добирались три дня. Первый перелет в Бангкок занял 7 часов, следующий до Денпасара – 4.5, затем до Мельбурна – 5 и, наконец, до Окленда – 3.5.
В Бангкоке мы переночевали в комнате без окон и утром на местном пригородном поезде бюджетно отправились в аэропорт. Через 20 минут наш поезд встал. Кроме нас никто никакого беспокойства по этому поводу не выражал. Наверное, потому, что белые люди к месту взлета железных птиц добираются на аэроэкспрессах или на такси. Через 40 минут Сережа решительно сказал: «Выходим»…». Подхватив наши рюкзаки и ручную кладь, точно вымеренных размеров, мы выскочили из поезда. Дорогу нам преградила другая электричка, и наш кондуктор жестами начал показывать, что нам следует прыгать в нее. Что мы и сделали. Очевидно, в эту минуту наш Ангел-Хранитель проснулся и решил, что без его участия мы до НЗ точно не доберемся.
Остров Бали – место, где мы давно хотели побывать. На обратном пути мы будем там 10 дней, и я сейчас не буду долго описывать свои впечатления. Перекошенная после удаления зуба физиономия отчасти их отражает. Но хочется отметить две вещи. Меня очень тронули каменные страшные, но удивительно добродушные ребята, сидящие там на каждом углу. Великий русский писатель Леонид Леонов с многочисленными оговорками, ссылаясь на апокрифические тексты, мучаясь и сомневаясь, приходит к мысли о необходимости сосуществования Добра и Зла. А тут сидит такое страшилище и без всяких усилий утверждает этот принцип.
Второе большое впечатление – балийское солнце. Мы радовались, что легкие тучки скрывали светило и спокойно часа три гуляли по берегу океана. К вечеру на нас больно было смотреть.
Самолет в Мельбурн задержался на 5о минут, ровно столько было отведено на пересадку до Окленда лучшей австралийской авиакомпанией. Какой-то в этом мерещился садизм. Но надо сказать, что все, кроме нас, успели перепрыгнуть. Сережа проходил через рамку5(!!!) раз. Вспоминается старый анекдот. «Если вы голый проходите через рамку, а она звенит, то это значит у вас железные нервы». Нас перерегистрировали на другой рейс и, что удивительно, наши рюкзаки оказались с нами в одном самолете.
Следующий сюжет – мы пересекаем новозеландскую границу. Сережа готовился к этому шагу долго и вдумчиво. Я думаю, что он легко бы сдал экзамен на таможенника в этой стране. Тонким местом было мясо. Произведено в России,100% мясо. Допускается только 5% содержания мяса и специально оговорено, что не российского производства. Это была битва гигантов. Как бы невзначай Серега обратил внимание бдительного стража на красочный немецкий пакет с правильным содержанием мяса, но это явно было не то, что тот хотел найти. Сережа выиграл только потому, что внимание таможенника привлекла коробочка мясного паштета. На ней была изображена свинья, животное недопустимое в НЗ. «АГА! – удовлетворенно сказал таможенник. То, что он разглядел малюсенькую голову свинюшки, говорило о его высоком профессионализме и повышало его самооценку. «Позвольте», – парировал Серега. Он надел очки и долго рассматривал крохотную баночку. Тяжело вздохнул и сказал: «Это была моя ошибка…»
Был составлен акт, преступный продукт весом 125 грамм изъят, и мы с оставшимися 11 килограммами пересекли, наконец, границу.
Окленд нас очаровал. Влажный прохладный воздух, городской парк с незнакомыми деревьями, спокойные, достойные лица. Город не азиатский, но и не европейский. Он «утренний» город. Поразили нас оклендские нищие – брутальные молодые люди с дредами и тату. Очевидно, они делают большое одолжение тем, кто захочет сделать им посильное вспоможение.
Много уличных музыкантов.
Завтра мы на автобусе едем в ТОНГАРИРО. Заодно узнаю, что это такое.
Трек №4.
Последняя новость, свалившаяся на наши головы утром в понедельник – « Премьер-министр Австралии принял решение, что все прибывающие в его страну граждане должны поместить себя на добровольный двухнедельный карантин». Иначе последуют крупные штрафы. Как согласуются штрафы с добровольной самоизоляцией не понятно. И, главный вопрос, где мы можем изолироваться? Пустят ли нас в Австралию?
Надо было выключить планшет на час раньше. Жили бы спокойно на природе еще целую неделю, изолировав себя от этого безумного мира. Но он извернулся и укусил нас, когда мы уже были готовы захлопнуть за собой дверь.
Наш четвертый трек называется «Heaphy Track». Это название реки, к которой мы вышли на четвертый день, и она привела нас к океану.
Первый день был довольно утомительный. После трехчасовой поездки на автобусе, мы должны были пройти еще 18 км. При этом тропа все время шла с небольшим уклоном вверх. Мы пришли к «хижине» в семь часов. Дул холодный ветер, хотелось есть. Каково было наше изумление, когда мы увидели на двери хижины объявление, что нам туда вход строго запрещен. И на первом, и на втором треках мы готовили еду и ели в помещении хижины, предназначенном для этих целей, и только спать уходили в свою палатку. На третьем треке хижина стояла далеко от кемпинга и никакого желания и необходимости посещать ее у нас не было. Здесь оказалось, что мы не благородные доны-треккеры, а презренные плебеи-кэмперы, т.е. люди, живущие в палатках. Ниже нас на крутой лестнице новозеландской туристической иерархии находятся только байкеры. Нам пользоваться удобствами хижины нельзя, а никаких других не предусмотрено. Главное – не было места, закрытого от ветра и дождя, где можно было бы поставить горелку. Правда, уровень комфорта можно было легко повысить, заплатив рейнджеру определенную сумму. Объявление было написано на фирменном бланке Департамента охраны окружающей среды и плохо монтировалось с бородатым симпатичным доброжелательным рейнджером.
Я должна принести свои искренние извинения своим внимательным читателям. Вся моя стройная, человеколюбивая, демократичная и отчасти поэтичная система оплаты, выдуманная мною на предыдущем треке, рухнула под напором фактов. Работают старые и простые правила: больше платишь – сидишь в тепле, меньше платишь – сидишь на улице… Конечно, мне немного жаль свою изящную выдумку в духе Кампанеллы, но надо признать, что она не имела никаких шансов на реализацию.
Второй и третий день мы шли по холмам примерно по границе леса. Мы, поднимаясь чуть выше, оказываемся среди камней и травяных кочек, потом, опускаясь чуть ниже, погружаемся в фантастический лес. Многочисленные речки то бежали вдоль тропы, то пересекали ее, давая шанс появиться красивому мостику. Камни в реке покрыты разноцветными мхами, вода странно рыжевато-зеленого цвета (кстати, такую воду мы брал и в кемпингах для приготовления еды, испытывая некоторое беспокойство).
Неожиданно пейзаж начинал «обращаться к сознанью» с явным японским акцентом: вода, лениво обтекающая мшистые камни, незнакомые деревья с поднятой вверх кроной, туман, повисший на особенно выразительном холме. В одном месте сходство с японским садом камней было особенно сильным. Огромные камни причудливой формы были разложены явно в осмысленном порядке.
Когда появлялся лес, то возникало ощущение, будто погружаешься в него, как в воду и плывешь дальше на волнах зеленого океана. По обе стороны от тропинки лежат зеленые камни, как застывший морской прибой. Разнообразные папоротники, покрывающие землю, поразительно издали похожи на поверхность моря. Когда идешь по тропе, у которой с одной стороны подпирает крутой заросший мхами и лишайниками склон, а с другой стороны – плотная стена пальм, то невольно ощущаешь себя персонажем известной истории о рассечении моря.
Мы подошли к месту нашей третьей ночевки с хорошим настроением и опять подивились государственному жлобству, которое встретило нас тем же объявлением на двери хижины. Если бы такая ситуация была бы с самого начала, то мы бы уже к ней привыкли и «отпустили», как говорит Сережик, но пока понять почему именно на последнем нашем треке, расцвело пышным цветом такое паскудство, мы не можем.
По моим наблюдениям градус моего возмущения и недоумения прямо был связан с температурой воздуха, силой ветра и густотой тумана. Если бы пошел снег, то я бы, наверное, взорвалась.
В четвертый день мы прошли 20 км и спустились к океану.
Здесь я должна сделать паузу. Как раз, когда я была готова приступить к описанию упоительных последних двух дней, мой сын сказал: «Есть…» и вышел в Интернет. Лучше бы он вышел на берег океана! Новости нас ошеломили. Австралия закрылась, Индонезия отменила безвизовый въезд, Таиланд требует сертификат о здоровье. Мы должны были перебираться в Австралию 23 марта. Наш друг Толя предлагал нам свой дом для карантина, но и этот вариант уже для нас невозможен.
Мы остаемся пока в НЗ и постараемся понять, как нам вернуться домой.
Наверное, когда я приду немного в себя, то я продолжу написание своего дневника.
Татьяна Михайлова-Румер, Россия