Сельский триллер
Два уроженца среднеазиатской республики ставили новый дом председателю поселкового совета. Сам заказчик проживал с семьёй в областном центре неподалёку, но после окончания стройки собирался перебраться в родные края. А пока ежедневно наведывался на своём белом ауди по председательским делам, заодно проверяя темпы работы и пополняя гастарбайтерам запас продуктов. Залогом добросовестности нанятых шабашников председателю служили отобранные у них на время паспорта. Трудолюбивые, согласные на любую работу южане почти закончили стелить черепичную крышу над вторым этажом строения. По ночам они оставались на стройке уже в качестве сторожей, чтобы никто из местных не польстился на остающиеся материалы. В этой истории у них эпизодичная и малозначимая роль, можно условно поименовать их Джамшутом и Равшаном, тем более, оба давно вернулись к себе на родину.
Рядом со стройкой убого притулилась совершенно не жилого вида деревянная развалюха. Подтверждая дневное впечатление, по ночам за её наглухо закрытыми ставнями не светилось ни одного огонька. Но и засветло строители не замечали ни малейшего движения за покосившимся некрашеным забором из потемневших от времени досок. В мрачном домишке явно давно никто не обитал.
Привозимые заботливым работодателем рыбные консервы, помидоры, огурцы и хлеб из местной пекарни не могли, заглушить грёзы Джамшута и Равшана о настоящем плове, мастерами по приготовлению которого оба являлись, как и положено настоящим мужчинам их рода и племени.
Такие несбыточные пока мечтания и подвигли обоих однажды с наступлением темноты сигануть через соседскую изгородь. Они уже хорошо знали, что никаких собак, несмотря на видневшуюся рядом с хибарой конуру, на участке не водится, но впервые решились на подобное только этим вечером. В надежде поживиться чем-то съедобным на огороде посветили фонарём, чтобы убедиться: там, где в лучшие времена, должно быть, находились грядки, теперь густо поднимались одни сорняки. Никто их давно не выпалывал, не поливал, да и зачем, если ничто полезное здесь точно с весны не высаживалось.
Уже оказавшись на ветхих и скрипучих ступенях крыльца, приятели намеревались поковыряться гвоздём в навесном амбарном замке, когда бывший пониже ростом Равшан, по какому-то наитию обнаружил под стареньким изодранным половичком великодушно оставленный ключ. Так что внутрь проникли без хлопот, как бы ответив на любезное приглашение отсутствующих жильцов.
Чтобы не привлекать внимание случайных любопытных, незваные гости, разумеется, не собирались включать освещение, да и пробки наверняка давно вывернуты неведомыми хозяевами, которых они так и не видели за всё время строительства. Для осмотра им вполне хватало того же предусмотрительно прихваченного фонарика.
Никаких следов съедобного или ценного обнаружить не удалось, царившее внутри пыльное запустение окончательно подтверждало: здесь давно никто не живёт. Но с самого начала, едва отважные исследователи ступили через порог, ими ощутился неприятный густой запах, будто где-то в комнатах сдохла кошка. Пришлось даже прикрыть носы рукавами рубашек, что, впрочем, мало помогло. По усилению вони нашли торчащую из-под застеленной выцветшим одеялом кровати человеческую ступню. Смердящим источником оказалось чёрное ссохшееся тело человека, мужского пола, если не считать одной единственной старой кроссовки, совершенно голое. Не возникало сомнений, что разложившийся и начавший мумифицироваться покойник пролежал тут не один месяц. Незадачливых следопытов поразило отсутствие мышц и кожи на белеющих костях ног и рук, одного из них, неважно кого по имени, тут же стошнило рядом с останками.
Естественным позывом испуганных гастарбайтеров было немедленно бежать прочь. Между ними возникла яростная словесная перепалка на родном языке, в результате которой верх одержал более разумный и рассудительный Джамшут. Ему удалось убедить товарища не поддаваться панике, чтобы не навлечь гораздо больших неприятностей. Воспользовавшись оставленным для связи дешёвым мобильником, они немедленно сообщили о страшной находке работодателю, который в матерных выражениях велел ничего больше не трогать в доме и оставаться на месте до его приезда.
Уже минут через сорок, присоединившись к честной компании, рассерженный председатель поселкового совета ввернул пробки и при ярком свете обследовал место возможного преступления. Сообразил, что ругать за излишнюю инициативу не в меру любопытных гастеров, и так напуганных до смерти, сейчас нет смысла. Внушительно втолковал дальнейшие действия для всех и немедленно вызвал полицию.
Прибывшим оперативникам он пояснил, что сам разрешил переночевать наёмным рабочим в давно пустующем «бесхозном» доме по соседству. Представил их паспорта и охарактеризовал, как старательных и законопослушных работников. И поскольку глава местного совета пользовался у правоохранителей известностью и безусловным авторитетом, вопрос о незаконном вторжении на чужую жилплощадь решили пока не заострять, а сосредоточиться на выяснении обстоятельств возможного убийства. После подписания протокола Джамшута и Равшана отпустили под поручительство их работодателя.
Вспышки фиолетовых маячков на двух полицейских фургонах и яркий свет во дворе внезапно пробудившейся пустовавшей до того хибары привлекли с десяток живущих По-соседству, рядом крутились и подростки. Один из них сумел проникнуть в дом и рассмотреть труп, прежде чем постороннего обнаружили и вытолкали взашей. Зато по его утверждениям, которые немедленно разошлись по посёлку, он успел признать в почерневшем высохшем мертвеце сына хозяйки брошенного жилья. Он клятвенно уверял, что вместо рук и ног покойного остались одни кости без кожи и мышц с поперечными зарубками от топора или мясницкого ножа, которым их зачищали от мякоти.
Прежняя владелица дома, бабушка Расима, хорошо известная в посёлке, много лет проживала одиноко, пока к ней внезапно не вернулась дочь Адия, да не одна, а с десятилетним сыном Зинуром. Эту уже ставшую сорокалетней женщину успели забыть за годы её отсутствия с молодости, а уж о мальчишке и его отце никто и понятия не имел. Бабуля не шибко обрадовалась прибытию наследничков, ко всему прочему, она давно страдала каким-то психическим расстройством, от которого по несколько месяцев почти каждый год лечилась в областной психбольнице.
Воссоединённая семья прожила вместе недолго, после очередного срыва помешанную Расиму, выглядевшую гораздо старше своих лет, снова забрали на стацлечение. Оттуда старуху доставили уже холодной и недвижимой, да и то всего на одну ночь перед похоронами. Седобородый самоучка из соседнего села, небескорыстно исполнявший для мусульманских жителей посёлка обязанности уже несколько лет отсутствовавшего муллы, как положено, несколько часов читал над ней суры Корана. Наутро мужчины отнесли покойницу на кладбище в приготовленную могилу.
Адия осталась одна с мальчишкой, привела в порядок хозяйство, прикупила кур и петуха, вскопала огород, высадила рассаду и даже подыскала себе работу на местной почте. Сын ходил в школу, но учился без охоты и кое-как, завёл компанию с местными хулиганами, и часто учителя в воспитательных целях требовали прихода его матери. Тем не менее, он умудрился ни разу не остаться на второй год, скорее всего, педагоги просто не хотели портить из-за него показатели успеваемости, что было совершенно не в их интересах.
В старших классах Зинур уже не только курил дешёвые сигареты, но и баловался анашой, чего даже ни от кого не скрывал. Частенько попадал в различные драки, не только в школе и посёлке, но даже в соседнем селе.
Как ни странно, сам рыжеволосый паренёк выглядел хлипким, вовсе не спортивным юнцом с длинными нескладными руками, всё больше сутулившимся по мере роста. Словно именно про него говорилось: «бодливой корове не дали рога». Тем не менее, вовсе не к радости Адии, как выяснялось, обычно он оказывался главным зачинщиком, хотя постоянно ему и перепадало синяков и шишек по справедливости гораздо больше прочих драчунов.
Мать, скрепя сердце, не только давала ему деньги на курево, но и разрешала дымить в доме, надеясь, что благодаря этому подросток станет меньше шататься на стороне со своими непутёвыми приятелями.
Уже в классе десятом, когда после очередного выкуренного косячка Зинур завалился на кровать в грязных кроссовках, она не выдержала и принялась отчитывать напрочь распоясавшегося недоросля. И угодила, что называется «под горячую руку», здорово он ей приложил кулаком по глазу, субтильная Адия отлетела на два метра, не сразу поняв, что произошло, только искры из глаз посыпались. Выходит, пригодились ему против родной матери навыки, усвоенные в драках. Она сообразила: уже никогда ей не справиться с ним, как прежде, и проплакала без сна всю ночь. На любопытные расспросы соседок и почтовых сотрудниц без запинок поясняла потом, будто ударилась в темноте об угол полки на кухне.
На её беду сынку понравилось показывать таким образом власть над матерью, новые побои не замедлили себя ждать. Иногда ему и никакого предлога не требовалось. Конечно, многие догадывались об истинной причине всё новых синяков на лице и руках незамужней односельчанки, к тому же, небеспричинно подозревали, что соседский хулиган уже не ограничивается анашой. Но никто не хотел лезть в чужую жизнь, никому не было до того дела, даже на работе, на почте все делали вид, словно не замечают получаемых несчастной женщиной побоев. За время после возвращения в посёлок Адия так ни с кем особо и не сблизилась, держалась особняком, а всех школьных подруг растеряла, кто уехал, кто умер, а кто просто не хотел с ней общаться.
Зинур же наглел всё больше, и теперь требовал у матери денег, уже не только на курево. Потом вовсе перестал утруждать себя обращениями к ней, без лишних слов забирал то, что находил. Однажды, пока Адия была на работе, привёл в дом таких же неадекватных приятелей-оторв, вместе передушили всех кур и продали в городе на базаре.
Заявился только следующим вечером, как ни в чём не бывало. Мать снова не смогла выдержать и попыталась криком и затрещинами вразумить отбившееся от рук чадо. В этот раз он не только свалил её на пол и разбил в кровь лицо, но и зверски истоптал Адию ногами так, что она несколько дней не могла ходить и отлёживалась дома. Пока выздоравливала, место на почте оказалось занято.
После этого односельчане не раз замечали, как она громко разговаривает сама с собой, бредя по улице, не обращая никакого внимания на окружающее. За несколько километров от посёлка находилась городская мусорная свалка и туда Адия ходила теперь каждый день, как на работу, возвращаясь с пластиковыми пакетами, полными просроченных консервов, начавших портиться овощей, фруктов, чёрствых буханок хлеба.
Конечно, такая «золотая жила» давно оказалась поделена между постоянно там обитавшими и кормившимися с неё завсегдатаями. За нарушение чужой территории запросто могли не только побить, но и жизни лишить. Однако никто не хотел связываться с сумасшедшей, а именно такой она теперь всем представлялась даже при беглом взгляде. Но находились среди них и такие, которые просто жалели вечно понурую Адию.
Непутёвому Зинуру удалось всё же закончить школу, никакой специальности он так и не получил, нигде не работал, да и не хотел этого. Даже сходить наловить рыбы или раков на ближайшую речку ему было «в лом». Иногда с приятелями сдавали в пункт приёма срезанные где-то медные и алюминиевые провода, пустые бутылки, банки из-под пива, даже разбитые ими же крышки с канализационных люков. Разумеется, домой ничего из получаемых за такое «предпринимательство» денег не попадало. При попытке украсть ограды с местного кладбища, они были пойманы и жестоко избиты разгневанными родственниками покойных. Было даже заведено уголовное дело, но у одного из шалопаев родной дядя оказался крупной шишкой в полиции, благодаря чему расследование так и не довели до конца.
Новое занятие матери вполне устраивало бессовестного оглоеда, большая часть приносимого ею с мусорки перепадала, прежде всего, ему.
Но как-то в сильно дурном настроении он увидел мать, впервые вернувшуюся с пустыми руками. В этот день свалку огородили колючей проволокой и выставили охрану с помповыми ружьями. Приезжие московские предприниматели выкупили её у местной администрации и установили свои порядки. Никто теперь без определённой платы не мог зайти на практически бесхозный до того клондайк, тем более, вынести что-то оттуда без разрешения новых хозяев. Адию даже близко к колючке не подпустили.
Разумеется, сынок этого ещё не знал, но виноватый вид пришибленной родительницы, посмевшей ничего не принести в дом, взбесил его до крайности. Затравленный токсинами и без того неправильно работавший мозг подсказал ему единственное решение. Безо всяких предисловий одним ударом сбил её с ног и так же молча с остервенением принялся мутузить ногами уже недвижное тело, пока сам не выдохся. К этому времени она уже перестала ойкать и валялась на полу без сознания. Трясущимися руками юный негодяй подобрал завалившийся под стол засохший бычок сигареты и прикурил от недавно принёсённой матерью дешёвой зажигалки.
Когда она пришла в себя, то по резкой боли в груди догадалась, что на этот раз сломаны рёбра. За окнами сгустилась темнота. Едва не убивший собственную мать сынок храпел, уткнувшись в грязную подушку без наволочки. Не зажигая света, она постояла у кровати, слушая мерзкие звуки, мучительно размышляя, как поступить дальше. Потом, превозмогая боль, осторожно дотащилась до сеней, засветила лампочку, отыскала давно затупленный, тронутый ржавчиной топор.
Как заведённый автомат, вернулась к постели когда-то рождённого ею единственного ненаглядного малыша, незаметно выросшего и превратившегося в готового ни за что убить её же саму зверя. Падавшего от входной двери света оказалось достаточно. Не примериваясь, она резко хрястнула обухом точно по ставшему ненавистным затылку, вложив в удар последние силы. Не сразу поняла, что раздавшийся короткий вскрик, вырвался из её собственного горла, сам же мучитель не успел проронить ни звука, только подушка под его головой быстро потемнела, пропитавшись кровью.
Утром, стараясь не обращать внимания на невыносимо без перерыва нывшие рёбра, Адия туго перевязала под фланелевым халатом грудь свёрнутой простынёй и занялась генеральной уборкой. Всякий раз, выходя во двор вешать постиранное бельё, напевала вслух что-то задорное. Такой весёлой соседи её никогда ещё не видели. Позже, управившись по дому, сходила в частный магазин на соседней улице и на чудом утаённую от сына заначку накупила муки, дрожжей, масла и литровый пакет дешёвого креплёного вина. Придя домой замесила тесто, стиснув зубы от непрекращающейся боли, поменяла пустой газовый баллон на запасный и заодно занялась чисткой посуды и плиты.
В последующие дни её можно было встретить со старой хозяйственной сумкой на конечной остановке маршрутных такси за километр от дома или ковылявшей по ведущей туда асфальтной полосе. У пересечения с основной трассой, на пятачке возле застывших между рейсами пассажирских газелей она бойко предлагала перекусить тут же охотно соглашавшимся водителям.
Там же, на обочине уходящего к областному центру шоссе стояло построенное несколькими годами раньше одноэтажное здание закусочной. В небольшом помещении с несколькими столиками можно было поесть горячего не только шоферам, но и всем проезжавшим мимо, а то и посидеть, просто укрыться от непогоды, посмотреть экран телевизора на стене. К услугам тех, кому не требовалось садиться за руль, всегда имелась дешёвая водка и разливное пиво. Но с недавних пор забегаловка закрылась, входную дверь крест-накрест забили досками. Хозяин-предприниматель безвылазно увяз в долгах и банковских кредитах, не покрываемых недостаточной выручкой. Судебные приставы основательно вычистили внутреннее убранство, вплоть до настенного телевизора. Водителей навсегда лишили удобного пристанища для передышки между рейсами.
Некоторые местные жительницы тут же проявили инициативу и прямо под открытым небом у заколоченного входа в закусочную начали бойко предлагать завтраки и обеды домашнего приготовления. Теперь перекус шоферам приходилось чаще устраивать прямо в кабинах маршруток, но и это было лучше, чем ничего.
Появлению новой конкурентки успевшие освоить эти услуги вовсе не обрадовались, тем более, приносимые ею беляши сбивали цену и шли на ура. Большинству водителей они пришлись по вкусу и разбирались в первую очередь. За день Адия совершала два-три выхода с неизменным успехом. На любопытство товарок не имевшая собственной скотины новая предпринимательница неохотно делилась, что покупает мясо на рынке в городе, а частью по дешёвке у знакомых в соседнем селе, только что забивших свою корову.
При неизбежных расспросах об исчезновении мозолившего прежде всем глаза непутёвого сынка она оживлялась и с видимой готовностью подробно излагала свои семейные новости. Наконец-то ему повезло, нашёл хорошую разведённую женщину, аж из самого Лимана, на сто километров южнее, правда, немного постарше себя и с ребёнком. «Подженился» и подался чабановать с ней на Чёрные Земли. А сама Адия собирается к ним в гости, вот и решила немного подработать на пирожках.
Её предпринимательская деятельность продолжалась с неделю-другую, а затем и она внезапно исчезла, не простившись ни с кем из соседей, с которыми и до того почти не общалась. Про её отсутствие узнали по наглухо закрытым целыми днями и больше никогда не открываемым по утрам ставням.
Всё это живо припомнилось после страшной находки в доме горемычной женщины. Кто-то слышал о её единственной родственнице, проживавшей в городке в десятке километров к северу от областного центра.
Полицейские обнаружили её там без труда, Адия и не думала скрываться, даже сразу призналась в совершённом. Охотно и многословно отвечала на все вопросы, словом, сотрудничала со следствием, если её большей частью бессвязные речи можно было так назвать.
Убившую собственного сына отправили на психиатрическую экспертизу в закрытый стационар, после которой в нём и оставили для лечения. Месяца через три Адия в той больнице и умерла, не дотянув до окончания следствия и суда. Патологоанатом обнаружил «острую сердечную недостаточность».
Как только водители маршруток, не раз покупавшие у неё беляши, узнавали, каким фаршем она пользовалась, желудок каждого из них, даже спустя столько времени, немедленно и непроизвольно выворачивало наружу. Все как один перестали покупать завтраки и обеды на конечной остановке, и здешним хозяйкам пришлось свернуть своё предпринимательство.
Джамшут и Равшан закончили до наступления холодов внутреннюю отделку дома, вместе с оговорённой платой получили назад паспорта и довольные уехали к своим семьям. Как ни приглашал радушный председатель поселкового совета вернуться на следующий год для новых свершений, они искренно надеялись, больше никогда не приезжать именно в эти края. Разве мало в огромной России других мест, где найдётся применение для их умелых рук!
Сергей Криворотов, Астрахань